водой. Он живет в камере, в которой нет окна, но он все равно рядом с водой.
Кит помогает Лючии сесть рядом с окном, а сама садится у прохода. Некоторое время они едут в молчании, каждая раздумывает о необычном седовласом человеке, когда-то самом энергичном и неотразимом мужчине, кружащем в котильоне в бальном зале отеля «Плаза» в Нью-Йорке. Кит обращается к Лючии:
– Вы сожалеете о чем-нибудь? Ну, обо всем, что с вами произошло, что изменило вашу жизнь, – вы бы хотели, чтобы все было как-то иначе?
– Если что-то плохое должно случиться, мы не в силах это предотвратить, – говорит Лючия. – И все хорошее – мы тоже не можем взять его в долг, не можем попросить, чтобы оно произошло раньше, чем должно.
– Так значит, нет. Никаких сожалений, – опираясь на спинку сиденья, говорит Кит.
– Я не жалею ни о чем, что со мной произошло. Мне только хотелось бы, чтобы я не так бурно реагировала на некоторые события. Я позволяю событиям выбить меня из колеи и никак не могу забыть некоторые вещи слишком долго. Я была уверена, что так или иначе могу предотвратить несчастье, и это было моей большой ошибкой. Все предначертано: если что-то должно случиться, то оно случится обязательно. И с этим ничего не поделаешь.
Когда они возвращаются на Коммерческую улицу, Лючия зовет Кит подняться к ней в комнату.
– Я не отниму у вас много времени, – открывая дверь, обещает Лючия. – Я хочу подарить вам кое- что.
Она пересекает комнату и возвращается с пакетом. Кит открывает его и достает платье из золотого ламе, которое было на Лючии в канун Нового года в «Уолдорфе».
– Из всех вещей, что были у меня, эта – самая любимая.
– О, Лючия, – обнимая ее, говорит Кит. – Я буду хранить его всю жизнь. – Кит прикидывает к себе платье. – Если я когда-нибудь похудею, вот это будет наряд.
После встречи с Джоном Тальботом Лючия и Кит возвращаются к повседневным делам, но только с одним отличием: Кит частенько проведывает Лючию и раз в неделю приглашает куда-нибудь на ужин. Сегодня был тяжелый понедельник. Череда увольнений на Уолл-стрит приводит к тому, что количество внештатных сотрудников сокращается вдвое, поэтому у Кит теперь двойная нагрузка. Никакого писательства в последнее время, только рабочие обязанности. Кит с почтой в руках медленно поднимается по лестнице. И пока подходит к двери своей комнаты, успевает открыть все письма.
Вот и письмо из театра «Черри-лейн». Как нелепо, просто насмешка какая-то, думает Кит, театры выпрашивают у бедных писателей пожертвования. Куда уж дальше? Но она все равно открывает письмо, потому что в нем могут быть хорошие новости для удачливых драматургов, извещение о какой-нибудь премьере или семинаре. Но когда Кит прочитывает письмо, она понимает, что деньги им не нужны. Там нет ни одного упоминания о другом сценарии или другой пьесе. Оно от художественного руководителя, Анджелины Фиорделизи, и в нем говорится о пьесе Кит «Признания делаются во время танца». Художественному руководителю понравилась пьеса, и она хочет, чтобы Кит начала работать в «Черри- лейн». Она также просит, если Кит согласна, позвонить ей в самое ближайшее время, которое будет для Кит удобно.
Кит открывает дверь и бросает остальную почту на диван. Даже не попив воды, она бежит прямо вверх по лестнице и настойчиво стучит в дверь Лючии, зная, что ей надо с кем-то поделиться радостью.
– Лючия! Это я. Кит!
– Иду, – слышит она из комнаты.
– Скорее, у меня потрясающая новость!
Лючия открывает дверь. Она выглядит превосходно в розовом костюме с большой фарфоровой брошью в виде розы.
Кит восклицает:
– Выглядите потрясно! У меня новость. Наконец хоть кто-то в Америке захотел взять меня на работу. «Черри-лейн» хотят поставить одну из моих пьес!
– Это просто замечательно, – радостно улыбается Лючия, но не приглашает Кит зайти в комнату. Она заслоняет собой дверной проем.
– Извините, у вас гости?
– Да, – говорит Лючия, делая отчаянные знаки глазами.
– Ох. Кто? – шепчет Кит. – Мужчина? – Лючия кивает. – Ух ты!
– Ничего, входи, – широко открывая дверь, произносит Лючия.
Обаятельный пожилой мужчина в классическом темно-синем плаще и темно-серых брюках сидит на одном из обтянутых ситцем стульев. Его седые волосы аккуратно уложены, а тоненькие усы напоминают о старых временах.
– Кит, познакомьтесь, это мистер Де Мартино.
– Боже мой! Я столько про вас слышала.
Когда он встает, чтобы поприветствовать Кит, та замечает, что он держит фотографию Лючии в канун Нового года.
– Она была неотразима, правда?
Данте смотрит прямо на Лючию, и Кит не может не сравнивать это с тем, как Джон Тальбот закрыл глаза, словно предпочитая образ из своей памяти.
– Она такая красивая на этой фотографии, но здесь не видно самого в ней прекрасного – ее души, – говорит Данте. – Она до сих пор прекрасна.
Кит решает подсластить момент:
– А вы и в правду выглядите как Дон Амичи. У меня есть фильм с его участием, «Полночь».
– Кроме того, что я похож на Дона Амичи, что она вам еще рассказала?
– Только одну удивительную историю, которая случилась, когда вы были моими ровесниками. Каким был город, как вы жили. Она рассказала, что вам не нужно было носить в кармане пистолет на праздник святого Женнаро, а еще – что девушки носили перчатки, а мужчины занимались семейным бизнесом, и что все были счастливы.
– Она сказала вам правду, – улыбается Данте.
– По крайней мере, для итальянцев, так ведь? Итак, что вы делаете сегодня вечером?
– Я пригласил Лючию на ужин.
– Свидание, – ухмыляется Кит.
– Надеюсь на то, – подмигивает Данте Лючии. То, как он это делает, выглядит очень сексуально, решает Кит, и это маленькое открытие для нее. Как может быть мужчина возраста ее деда сексуально привлекательным?
– Тогда оставляю вас наедине, – смущается Кит. – Желаю приятного вечера.
Лючия провожает Кит и выходит вместе с ней за дверь. Кит беззвучно подбадривает ее.
– Поздравляю вас с удачной пьесой, Кит. Я вами горжусь. – Потом Лючия понижает голос: – И спасибо вам. Данте овдовел три года назад, но мне все не хватало смелости позвонить ему. Путешествие в Синг- Синг заставило меня задуматься о прошлом и расставило все по своим местам. За это я вам очень признательна.
Кит идет в свою комнату и берет диетическую колу. Потом достает письмо от мисс Фиорделизи и перечитывает его до тех пор, пока не запоминает наизусть. Всем друзьям она отсылает одно и то же письмо, в котором рассказывает последние новости в подробностях. Потом она садится к окну и смотрит на Коммерческую улицу, высовывается из окна, чтобы увидеть большие ярко-красные двери театра «Черри- лейн», в котором однажды будет сыграна одна из ее пьес. Кит смотрит на свою улицу, с подъездами, окнами и помятыми мусорными бочками, и вспоминает, почему переехала в Нью-Йорк. Это страсть к сочинительству привела ее сюда; желание зажить богемной жизнью в месте, которое вдохновляло бы ее на создание историй, держит ее здесь. Она на секунду задумывается о том, что талант – возможно, и дар богов, но упорство – это личная заслуга.
Она слышит шаги по лестнице, потом хлопает дверь, и Кит снова высовывается в окно, чтобы посмотреть, кто это вышел. Позже она спорит сама с собой о лысине Тони Сартори, которая с третьего этажа выглядит все хуже с каждым месяцем. С его самолюбием она предрекает накладку из искусственных
