– Он не будет выглядеть жалким. Он будет таким, как всегда, – привлекательным, самоуверенным и энергичным.

– Откуда вы знаете?

– Я уже женщина пожилая, и мы с ним были знакомы достаточное время. Есть только одно правило, верное для всех людей, от самого их рождения и до смерти. Люди не меняются. Ну, если только чуть-чуть, но никогда глубоко. Мы – то, что мы есть, я полагаю. Но мне это очень нравится, потому что у меня есть много вопросов, которые я хочу задать Джону.

– У меня еще больше вопросов. Но не к нему, а к вам, – пытается воспользоваться случаем Кит.

– Тогда спрашивайте. – Лючия выпрямляется и поправляет юбку.

– Что стало с вашими подругами из «Б. Олтман», например, с Элен Ганнон?

– Милая Элен. Она родила сына, Альберта. Ее муж сделал отличную карьеру на Уолл-стрит. Они переехали в Скарсдейл. Иногда я сажусь на поезд и еду к ним на выходные. Мы с ней довольно часто созваниваемся.

– А Виолетта?

– Умерла два года назад. Они прожили вместе с офицером Кэссиди всю жизнь. Теперь он снова женился, – скептически замечает Лючия.

– Невероятно! Слишком быстро.

– Так и мы подумали.

– У них были дети?

– Нет.

– А как насчет Рут?

– Рут Каспиан Гольдфарб, – с нежностью произносит Лючия. – Они с Харви переехали во Флориду. У них три дочери, и все они получили отличное образование. Одна из них преподает искусство эскиза в колледже. Раз в год мы встречаемся с Рут, когда она приезжает, чтобы отпраздновать Рош Хашана[67] вместе с ее сестрой.

И, по крайней мере, раз в месяц мы с ней разговариваем по телефону.

– О… а Делмарр? Что стало с ним?

– Он сделал блестящую карьеру в Голливуде. Создавал костюмы для телевидения, для всех больших мюзиклов. Всякий раз, когда он бывал в Нью-Йорке, то заходил навестить меня и говорил: «Малышка, когда же ты приедешь на запад за своей мечтой?» Он так шутил. Делмарр так и не женился, но прожил незаурядную жизнь. Где бы он ни появлялся, везде оставлял после себя множество женщин с разбитыми сердцами. Никогда не встречала никого, кто бы так отчаянно не хотел успокаиваться и остепеняться, как Делмарр. В конце концов, он был всего лишь одинокий мужчина в публичном деле. Он умер в прошлом году. С его смертью я не могла смириться долгое время.

– Теперь расскажите о ваших братьях.

– Вам известна история Роберто. Анджело постригся в монахи в орден Маринолл[68]. Орландо женился на хорошей еврейской девушке, Рейчел, и у них родилась дочь Рафаэлла. Мой любимый брат Эксодус и Орсола родили семерых детей, четырех девочек и трех мальчиков, все они до сих пор живут и процветают в Италии. Я часто бывала в Венеции у них в гостях. Детки любили, когда тетушка Лючия привозила им бейсбольные перчатки янки и шоколад «Херши». К сожалению, мужчины в моей семье не жили долго. Никто из братьев не прожил больше папиного.

– Тетушка Лю, а вы были замужем?

– Нет. Но в моей жизни достаточно долгое время был мужчина. Он был вдовцом, когда мы встретились, хотя ему было немного за сорок. У них с женой никогда не было детей. Я стала любовью всей его жизни, но он так и не смог стать для меня тем же. Но все равно, он был мил, легок в общении. Мы любили друг друга по-своему. Он был прекрасным спутником и собеседником.

Когда поезд прибывает на место, Кит видит жен и детей заключенных, одетых в самые лучшие выходные костюмы. Они выходят из поезда и идут по направлению к входу для посетителей. Настроение на удивление хорошее, несмотря на то что путешественники направляются в такое унылое место.

Лючия достает из сумочки пудреницу и слегка припудривается. Потом подкрашивает губы, предлагает Кит мятную пастилку и кладет такую же себе в рот.

– Как я выгляжу? – спрашивает она.

– Прекрасно, – заверяет Кит, ничуть не кривя душой.

Лючия надела черную юбку, белую блузку и длинный зеленый шарф. У нее отличная прическа.

– Посмотрим, как там Джон Тальбот, – решительно говорит Лючия.

Женщины идут следом за пассажирами, которые ехали вместе с ними, по дорожке с указателями, на которых написано «Посещение». Беспокойство Кит нарастает. Она представляет себе самое ужасное, что может произойти. Что если Джон Тальбот сошел с ума? А если начнется мятеж заключенных? И как она будет объясняться с мистером Тони Изоляционная Лента, если что-то ужасное случится с тетушкой Лю?

Кит и Лючию обыскивают, а потом проверяют металлоискателем (будто идешь на игру «Никерс»[69] на стадион «Гарден», думает Кит). К сожалению, охранник забрал у Лючии пакетик с печеньем. Потом их попросили подождать. Проходит полчаса, и их ведут в большую комнату, полную посетителей и охраны.

– Как мы его узнаем? – спрашивает Кит, когда они находят свободные места и садятся.

– Я узнаю его, – говорит Лючия.

Открывается огромная, от пола до потолка, металлическая дверь, словно замковые ворота из всех этих фильмов про Трою – кажется, что вот-вот оттуда появится конный отряд. Двери стукаются о бетонную стену, и перед гостями предстают заключенные, одетые в оранжевые комбинезоны. Они входят в комнату. Лючия разглядывает толпу.

– Вот он, – показывает она рукой.

Кит видит высокого мужчину с густыми седыми волосами. Он стоит рядом с дверью, в стороне от всех.

– Подождите здесь, – велит она Лючии.

Кит быстро идет сквозь толпу и подходит к нему:

– Вы Джон Тальбот?

– Да. А вы, полагаю, мисс Занетти?

– Да, сэр, – вспыхивает Кит.

Никто прежде не звал ее мисс Занетти, и ее это немного раздражает.

– Где мисс Сартори? – Его голос обрывается. Он прокашливается и опирается на свою трость.

– Пойдемте. – Кит жестом показывает идти за ней: – Я провожу вас.

Она поворачивается и идет, но потом понимает, что движется слишком быстро. Она останавливается и берет его за руку. Он и сам прекрасно может идти, просто он делает это очень медленно.

– Я вижу ее, – говорит Джон.

Лючия встает. Кит видит, что тетушка Лю пытается сохранять хладнокровие и не показывать своих чувств. Они обмениваются приветствиями, и Кит заинтригована. Джон берет Лючию за руку. Они смотрят друг на друга с таким пониманием, как могут смотреть только возлюбленные. Кажется, на мгновение они забыли обо всех годах, что прошли, как будто эти годы испарились и они снова молоды, они вернулись в то время, когда мужчины были джентльменами, а женщины – леди, и когда их «перчатки, как ночь, становились все длиннее».

– Лючия, ты как всегда прекрасна, – восхищается Джон.

– Спасибо, Джон.

– Оставляю вас вдвоем, – бормочет Кит.

– Нет-нет, посиди здесь. – Лючия показывает на ближайший стул.

Кит устраивается на нем, смущаясь, что услышит каждое слово, которое Джон Тальбот скажет Лючии. Джон помогает Лючии усесться на стул, потом берет другой стул и садится прямо напротив нее. Лючия выпрямляется, ее спина словно стальной стебель розы. Когда они начинают разговор, Джон наклоняется к ней и опирается на свою трость.

Джон спрашивает:

– Как твои родные?