научиться подшивать края одежды. Нужно все время придерживать край и продумывать каждый стежок, потому что кривая строчка портит весь наряд. Бабушка Сартори любила повторять мне: «Никто не должен знать, сколько раз тебе пришлось пороть край одежды и подшивать его заново». Иногда я перешивала края одежды по пятьдесят раз, чтобы добиться совершенства. Теперь у меня словно появилось какое-то особое чутье. Я подгибаю края с первого раза.
Рут влетает в комнату и подходит ко мне:
– Он здесь! Тальбот. Идет сюда.
– И что? – не поднимая от работы глаз, тихо спрашиваю я.
– Если ты не хочешь видеть его, у тебя есть время.
– Если он идет повидаться со мной, то я не против, говорю ей я.
Рут садится за свой рабочий стол и ждет, уставившись на дверь.
– Вот и он, – шепчет она.
Я не спускаю глаз со строчки.
– Привет, Лючия. Как дела? – спрашивает Джон Тальбот.
– Лучше. Спасибо, что прислал на похороны букет. Цветы были такими красивыми.
– Самое малое, что я мог сделать. Но, знаешь, я думал о тебе… и о твоей семье.
– Очень мило.
– Мне нужно тебе кое-что объяснить, – начинает он. Рут кашляет, берет свой набросок и уходит к Делмарру.
Я много раздумывала о том, почему Джон Тальбот предпочел мне Аманду Паркер, и по правде сказать, я понимаю его. Чем сильнее мне хотелось стать частью мира, к которому принадлежат наши заказчицы, тем больше я понимала, что в этом мире есть и отвратительные стороны. Не могу я жить по этим правилам. Ни для кого не секрет, что на Тридцать пятой улице к свадьбе относятся совсем иначе. Никто не возражает против любовной связи, и аристократы заботятся только о том, чтобы найти выгодную партию. Их абсолютно не волнует любовь между мужчиной и женщиной. Мне нравится образ их жизни, но я не принимаю их правила. Я выше этого.
– Прошу тебя, Джон, не нужно никаких объяснений. Встречайся, с кем хочешь. Желаю тебе удачи.
– Я порвал с ней, Лючия. Я не хочу встречаться с Амандой. Мне нужна ты.
Обговаривая нашу поездку в Венецию, папа и его кузен, кажется, написали друг другу несколько сотен писем Когда умерла Мария Грейс, кузен Доменик и его жена, Бартоломея, прислали Розмари и Роберто красивую серебряную икону Святой Девы Марии. Каждую ночь Ро, перебирая четки, молится перед ней и просит сил.
– У меня мысль, – говорит мне папа, когда я помогаю ему пересчитывать мелочь в лавке. – Что если я попытаюсь убедить Розмари и Роберто, чтобы они поехали с нами в Италию? Как ты думаешь?
– Думаю, это отличная мысль.
– Перемена обстановки, возможно, пойдет им на пользу. – Папа понижает голос. – Как ты думаешь, Розмари справляется?
– Не знаю. Иногда кажется, что ей стало легче, но внезапно она начинает плакать и никак не может остановиться. Мама пытается ее утешить, но это не так просто.
– Все, закрываемся, – говорит мне папа и начинает свой вечерний ритуал. С детства мне нравится находиться в лавке во время ее закрытия, смотреть, как папа опрыскивает овощи, кормит нашего «мышелова», кота Мота, выключает свет, начиная от черного входа и заканчивая у парадной двери.
– Сегодня заходил Данте, – мимоходом говорит папа.
– Как он?
С тех пор, как Джон Тальбот вернулся в мою жизнь, в ней не стало места Данте.
– В порядке. Он спрашивал, почему ты не хочешь его видеть.
Невероятно, чтобы Данте расспрашивал моего отца! Я никогда не обсуждала с ним Данте.
– Не сердись на него, – продолжает папа. – Он мне ничего не рассказывал. Я просто спросил его, что такое с вами обоими происходит.
– Зачем вообще было что-то спрашивать?
Папа опрыскивает овощи и, не поворачиваясь ко мне, говорит:
– Он мне нравится. И я думаю, что вы прекрасная пара.
– О, пап.
Как мне хочется объяснить отцу, почему я избегаю встреч с Данте с того вечера, когда он поцеловал меня. Тогда мне показалось, что мое к нему чувство возвращается, но сразу за этим пришло ощущение, что я снова попала в ловушку.
– Папа, а тебе нравится Джон Тальбот?
– Почему ты спрашиваешь? – обходит прилавок папа. – Вы снова встречаетесь, да?
– Мы вместе обедали.
Мой голос дрожит, потому что, по правде говоря, мы с Джоном проводим много времени друг с другом. Мы обедаем, катаемся по городу, навещаем его мать. Он пытается доказать мне, что я для него единственная.
– Он очень похож на тебя, у него есть свое дело, – защищаюсь я.
– Нет, он просто остроумный мужчина с хорошим вкусом и дорогой машиной. У него большие планы, но нет работы.
– Мне нравится, когда мужчина хорошо одет и ухожен. Это значит, что мужчина уверен в себе. Что касается его планов, то они у него действительно выдающиеся, и кто, как не ты, папа, – человек, который приехал в эту страну ни с чем и создал свое дело, – может понять, что значит, когда у человека есть большая мечта.
Папа опирается на прилавок:
– Лючия, суди о мужчине не по словам, но по его делам.
– Я что-то не понимаю, папа. Что тебе известно такого, чего не знаю я?
– У каждого человека есть свои слабые стороны. Ты ослеплена мистером Тальботом, потому что внешность – это твоя страсть. Тебе нравится его одежда, образ его жизни, ведь он так беззаботен. Пусть отменный вкус – твой талант, но это и твоя слабость. Благодаря этому ты шьешь прекрасные платья, но все же в жизни это скорее недостаток. Помнишь, ты рассказывала мне о заказчице, у которой фигура напоминала баклажан. Вы сотворили чудо: занизили линию талии на платье и вставили плечики, создавая впечатление пропорциональной фигуры. Что касается Джона Тальбота, то тебе не дано понять, что он собой представляет, потому что ты восхищена им. И даже если ты видишь в нем какие-то недостатки, ты уверена, что тебе удастся их исправить. Ты заблуждаешься.
– Папа, я отдаю себе отчет в своих желаниях. Да, я восхищаюсь им! И не вижу здесь ничего плохого.
– Мне ясно только то, что ты готова прощать ему его недостатки и замечать только его положительные качества. Но если ты хочешь выйти замуж, то должна понимать и принимать слабые стороны – затем, чтобы ценить сильные. Лючия, – устало говорит папа, – я знаю тебя с самого твоего рождения. Разве я когда- нибудь принуждал тебя к чему-то только потому, что мне хотелось?
– Нет, папа.
– И никогда впредь я не стану навязывать тебе свое мнение, что делать или кого любить. Я просто прошу тебя не терять голову. Будь начеку. Ни к чему спешить.
– Могу пообещать тебе, папа, что не буду торопиться.
Я огорчена. Мне так хочется, чтобы Джон понравился папе. Если я буду продолжать с ним встречаться, мне просто необходимо папино одобрение.
– Лючия, пригласи его на ужин в воскресенье.
– Ты серьезно, пап?
– Посмотрим, кто он таков. – Папа улыбается и протягивает мне вишневую карамель на палочке, как он делал, когда я была девчонкой. – Идем домой.
Три воскресенья подряд Джон Тальбот ужинал вместе с нами, и теперь всем известно, что мы – пара. Мама от него просто в восторге. Папа остается при своем мнении, но, по крайней мере, он старается. Рут и Харви пригласили нас с Джоном на первый хедер[35] в их
