которая ловила каждое его слово. Она даже и не предполагала, что он прекрасно разбирался в рок- музыке.

– Давно я не видел свою дочь в таком настроении. Она болтает без умолку, – заметил Райн, выйдя на кухню к разливавшей чай Челси. – Рад, что она может еще общаться.

Челси улыбнулась:

– Я не думала, что Жан-Полю нравятся дети. Правда, Эшли скоро тринадцать, да и разговаривает она с ним так по-взрослому, что слово «дети» кажется уже неуместным.

Райн пристально посмотрел на Челси.

– Как сильно он тебе нравится? – спросил он.

– Он мне очень нравится. А тебе? – не без некоторого удивления ответила она.

– А мне не нравится.

– Как ты можешь так говорить? Ты знаешь его чуть больше получаса!

– Ну, а если я сказал бы, что он мне нравится, тебя не смутили бы эти полчаса?

Челси взглянула на дверь, чтобы убедиться, что их никто не слышит.

– Ты несправедлив к нему!

– Я не верю ему!

Вошла Карен.

– А почему задержка с чаем? – поинтересовалась она.

Райн развел руками, дескать, он плохой помощник Челси и отошел к окну.

– Тебе понравился Жан-Поль? – прошептала Челси.

– Я думаю, он прекрасен! Красивый и интеллигентный мужчина! Совсем не такой, как твои прежние увлечения!

Челси проигнорировала колкость. – Вот видишь, – сказала она, обращаясь к Райну, – Карен он понравился.

– Я не Карен, – коротко ответил он.

– О, ради Бога, Райн, – возбужденно произнесла Карен. – Не будь таким провинциальным! Мне нравится его акцент, и он такой сексуальный! – Она сделала конспираторский вид и прошептала: – Ты была с ним близка?

– Карен! – воскликнул Райн.

Челси не ответила. Она бросила кусочки льда в глубокую чашку и поставила на поднос, на котором уже стояли пять чашек с чаем.

– Я отнесу поднос в гостиную, а то все остынет.

– Ты переспала с ним, – уверенно произнесла Карен. – В противном случае ты бы не промолчала.

– Это не твое дело, – резко оборвал жену Райн.

– Райн, ты не поможешь мне отнести поднос? Мне кажется, я его сильно нагрузила, – невозмутимо сказала Челси.

Он встал, взял поднос и, сердито взглянув на Карен, вышел из кухни.

– Он такой сексуальный, – повторила Карен. – Интересно, какой он в постели?

– Мне претит подобная публичность в интимных отношениях! – возмутилась Челси и вышла вслед за Райном.

Жан-Поль по-прежнему говорил с Эшли о достоинствах различных рок-групп.

– Когда я пишу картину, то часто включаю музыку, чтобы поймать настроение. Может, тебе и не понравится это, но рок-музыка вызывает во мне злость и безумие. Так много в ней нестройных звуков! Так много страсти!

– Да, я почувствовала страсть, – сказала Эшли.

– Эшли! – воскликнула Карен, войдя в комнату. – Что за слова ты произносишь! Жан-Поль, не обращайте внимания. Иногда она говорит то, чего не понимает сама.

– Я не ребенок, мама!

Жан-Поль подмигнул Эшли и примиряюще улыбнулся.

– Я хотел сказать, что Эшли хорошо, понимает музыку. На многое мы смотрим одинаково. А страсть в искусстве – это не так уж и плохо. – Едва заметно он подмигнул Челси, и та покраснела.

– Как долго вы будете в Далласе? – искоса глядя на Челси, спросил Жан-Поля Райн.

– К сожалению, сегодня я уже уезжаю. – Жан-Поль сделал характерный французский жест, говорящий о том, что он находится во власти судьбы. – Я должен вести семинар в Нэшвиле.

– Это очень печально! – сказала Карен, сев напротив него. Чтобы привлечь его внимание, она прижалась своим коленом к его ноге. – Мы очень бы хотели узнать вас поближе. – Она кокетливо поджала губки.

Челси была изумлена. Карен бесстыдно пыталась флиртовать с Жан-Полем на глазах у всех. Челси не узнавала свою студенческую подругу.