поднялся и, накинув на плечи широкополую шубейку, направился к выходу. Отбросив полу, он увидел незнакомого воя в забрызганной с ног до головы одежде. В руках у него была какая-то бумага и до ужаса знакомый талисман.

– Да это же подарок прадеда, который он, в свою очередь, передал Осману! Что случилось? – ударило в голову бею.

Охранявшие всадника бейские нукеры, видя, как изменился в лице их хозяин, схватили воина под руки.

– Оставьте, – приказал бей.

Те отступили на шаг.

– С чем явился? – исподлобья глядя на него, спросил бей.

– Меня прислал ваш сын Осман, – и в подтверждение подал его талисман.

Бей взял его. Да, это был его подарок, он не ошибся. Оторвав от него взгляд, он вопросительно посмотрел на незнакомца, потом спросил:

– У него были свои воины, почему он послал тебя?

– Они не знают дороги, а он просил, чтобы я быстро исполнил его просьбу.

– Какую просьбу? Что нужно Осману? – бей немного успокоился, поняв, что сын жив, здоров.

– Он просит, чтобы его брат срочно прибыл к нему в Конью. Больше я ничего не знаю.

– А это что у тебя за бумага? – бей пальцем показал на лист, который воин держал в руке.

– Охранная грамота от главного визиря, – он протянул ее бею.

Но бей смотреть не стал. Поняв, что больше он не нужен посланцу, приложив руку к сердцу, поклонился и сделал шаг назад.

– Накормить, дать сто акче! – приказал бей.

И еще приказал срочно вызвать к нему Санда. Как только Санд узнал, с какой целью прибыл посланец, в тот же миг, простившись с беем, отправился в путь.

Юноша бешено гнал коня. Его охрана еле поспевала за ним. И если его Рыжий с Клыкастым могли еще выдержать этот темп, то лошади охраны начали сдавать. Крикнув им, чтобы они догоняли, он продолжал нахлестывать коня. Ему почему-то стало казаться, что с братом что-то случилось и он зовет его на выручку.

– Но что? – мучил его вопрос.

Озадаченный случившимся, он ничего не замечал, что творится вокруг. Не заметил он и большую группу всадников, которая притаилась в ближайшем лесу.

Наим выбрал хорошее место. Дорога от леса резко поднималась в гору, и всадник при всем желании не мог от них скрыться.

– Едет! – крикнул наблюдавший за дорогой вой, забравшись на высокую сосну.

– Дай-ка! – выхватил Наим лук у одного из воинов, – я сам. А то еще убьешь нечаянно.

Он достал мешочек с каким-то зельем. Послюнявив наконечник стрелы, обмакнул его в этот порошок.

Санд скакал уже мимо и был один.

– Стреляй! – шепнул Наиму какой-то вой.

– Пусть отъедет! Нам нельзя его убивать!

Он погладил стрелу, заложил ее в лук.

– Ну… милая! – натянутая тетева щелкнула, стрела блеснула в полете.

Санд внезапно почувствовал, как кто-то словно ударил его между лопаток. Он хотел было рукой пощупать спину, как вдруг ощутил слабость, земля закачалась, и он, теряя сознание, рухнул на землю.

Видя его падение, из леса, улюлюкая, вырвались несколько конников. Но первым к Санду подскочил Клыкастый. Он учуял на Санде чужой запах и обнюхал стрелу. В это мгновение подскакали всадники и, заорав, отогнали зверя. Но этот запах Клыкастому запомнился.

Наим, гарцевавший на коне около поверженного Санда, торжествовал: наконец-то победа осталась за ним.

– Посмотри, жив? – приказал он воину.

Вой соскочил с коня и, ощупав Санда, крикнул:

– Жив!

– Выдерни скорее стрелу и живо его на коня.

Наим явно торопился, понимая, что вот-вот появится охрана.

Кавалькада в тот же миг поскакала на север. Они безжалостно гнали лошадей, порой меняя их. Спали в седлах. Наим словно кого-то боялся, пытаясь скорее избавиться от своего пленника. Наконец увидели огни. Это была Никомедия. Но кавалькада, не заезжая в город, последовала напрямую в порт, где на берегу их ждала лодка. Вои, сопровождавшие Наима, поняли, что все было заранее подготовлено.

Наим приказал тащить пленника в лодку. Когда Санда стащили с лошади, сразу стало видно, что его тело ослабло настолько, что казалось ватным. Голова безжизненно упала на грудь. И только дыхание говорило, что он еще жив. Один из воев, подмигнув Наиму, сказал со смешком:

– Здорово сработала твоя ведьма!

Видать, Наим не выдержал и разболтал свою тайну. А может, захотел похвастаться.

А на рейде их ждала одиноко стоявшая галера. К ней-то и подплыла лодка. Пленник был тяжел, и пришлось поднимать его через блок. Очередной «товар» встретил сам капитан, который из-за него задержал отплытие. Уж очень ему хотелось взглянуть на расхваленного пленника. Ему захотелось увидеть его лицо. Он поднял за волосы голову, и его взгляд застыл на лице пленника. Потом он посмотрел на француза, и снова посмотрел на пленника. Затем приказал:

– Уберите того…! – он показал пальцем на соседа француза, – посадите пленника рядом с графом.

Тут же появился кузнец. Он быстро расковал одного и на его место посадил пленника, крепко-накрепко приковав к упорным брусьям. К такой замене все отнеслись безразлично. Возрадовался только француз, который ненавидел своего старого соседа, которого он называл про себя людоедом.

Капитан вновь подошел к только что прикованному пленнику, опять поднял его голову одной рукой, а другой поочередно проверил веки. Они были красны, и он убедился, что тот будет жить. А покупать себе рабов в подобном состоянии ему было не впервой.

После этого он подал Наиму мешочек с деньгами. Тот жадно схватил его, сунул за пазуху и, кивнув своим подручным, направился к лодке. Как только те отплыли от борта, капитан приказал поднимать паруса. И они разошлись – большой корабль и малая лодчонка, – чтобы больше никогда не встретиться. Наим и капитан радовались каждый по-своему. Наим – что он избавился от своего ненавистного врага, да еще получил за это деньги, а капитан – что опутал этого азиата, купив такого раба за полцены.

Тем временем в стойбище вернулся Осман. Найдя шатер пустым, он ринулся к отцу, надеясь застать там и брата. Бей был не один. Его, еще окончательно не выздоровевшего, пришел проведать Эдебали. Увидев вернувшегося сына, отец очень обрадовался и попросил рассказать, зачем его приглашал к себе старший визирь. Эдебали, хотевший было уйти, по их просьбе остался. Он и отец услышали, что никакой визирь его не принимал, а один из помощников визиря, забрав письмо, сказал, что надобность отпала. Рассказывая, Осман часто поглядывал на вход. Отец догадался:

– Ты ждешь Санда? – спросил он.

Осман кивнул.

– А разве он не с тобой? – удивился отец.

– Нет, а что?

Отец показал ему его талисман.

– Твой? – и подал его сыну.

– Мой. А как он к тебе попал?

Отец все рассказал.

– Странно, – произнес Осман в задумчивости.

Да, потерю талисмана он не сразу обнаружил. За долгое время его ношения он так к нему привык, что потерял его ощущение. Но когда спохватился, не знал, что и подумать. Он почему-то вспомнил недавнюю встречу.

– Неужели это сделал тот дервиш? Не может быть! Это же святой человек.