раз видела Ханну. Она обычно любила гулять со своей собакой. Я часто сопровождала ее, но в тот день она не выходила. Я не расстроилась, потому что вечером мы с Клэрис собирались подстерегать привидение.

Она неуверенно взглянула на него.

– Если бы я что-то увидела той ночью, то побежала бы в коттедж за помощью. Да и Клэрис была со мной. Вы спрашивали ее?

– Нет. Эдвина не упоминала Клэрис, только вас. Что же произошло, Марион? Вы помните хоть что- нибудь? В письме Эдвина написала, что они с Ханной поссорились. Вы слышали ссору?

– Да. – Марион ненадолго задумалась. – Они были в комнате Ханны – моя мама, тетя Эдвина и Ханна. Я слышала, как Ханна плакала. Мне кажется, я была наверху, ждала, когда все лягут спать, чтобы выскользнуть из дома и встретиться с Клэрис. Я ненавижу ссоры. Я была удручена, и мне хотелось, чтобы мама с Эдвиной оставили Ханну в покое. Потом Ханна выскочила из дома, и я услышала, как хлопнула дверь.

– Это была именно та ночь, когда вы с Клэрис выслеживали привидение?

– Думаю, да, но не уверена. Мгновение спустя Брэнд сказал:

– Клэрис упоминала о вое, который раздался той ночью. Вы слышали вой?

Она сосредоточенно нахмурилась.

– Как будто да. Я помню, что слышала собачий лай, но опять же не уверена. Сожалею.

– Не пытайтесь насильно вызвать воспоминания. Они могут прийти сами собой. Забудьте об этом ненадолго. Расскажите мне, что произошло, когда вы прятались на кафедре.

– Мы увидели человека с фонарем, приняли его за привидение аббата и убежали домой. – Марион покачала головой. – Мои воспоминания очень смутные. Все это было так давно – и если Ханну убили, что стало с ее телом?

– Не знаю. Могли столкнуть в реку или закопать где-нибудь.

От этой мысли ее передернуло. Спустя некоторое время Марион тихо заметила:

– Мне хотелось бы думать, что у тети Эдвины было легкое помутнение рассудка, когда она писала то письмо, но невозможно игнорировать тот факт, что вы были ранены бандитом, который влез в мой дом в поисках несуществующих писем. – Она подняла на него встревоженные глаза. – Это волей-неволей наводит на мысли о смерти тети Эдвины. Что вы думаете? Была ли смерть Эдвины случайной?

Как можно мягче он сказал:

– Я думал, что это был несчастный случай, но теперь, – Брэнд дотронулся рукой до повязки, – полагаю, что нет.

Он окинул взглядом поля, пастбища и извивающуюся ленту реки.

– Миссис Ладлоу утверждает, что Эдвине не давало покоя исчезновение Ханны и она была решительно настроена выяснить, что произошло. Думаю, она начала задавать вопросы, на которые кто-то не хотел отвечать.

– Но почему через двадцать лет после исчезновения Ханны? Что побудило Эдвину?

– Может быть, свидетель, который видел вас в ту ночь. Я очень много думал об этом свидетеле. У него или у нее должны быть веские причины, чтобы молчать все эти годы.

Марион поежилась.

– На месте этого человека я бы сейчас тряслась от страха. Негодяй, который стрелял в вас, не задумываясь, убьет любого, кто слишком много знает.

После короткой паузы Брэнд вздохнул и продолжил:

– Я виню себя за то, что не придал этому делу значения, но тайна была двадцатилетней давности, и я не видел необходимости в ее срочном решении. Вы находились далеко, в Озерном крае. Полагаю, когда- нибудь я бы все-таки отправился на север, чтобы расспросить вас, но вы избавили меня от хлопот. Услышав, что вы приезжаете в Лондон на время светского сезона, я воспользовался возможностью познакомиться с вами в надежде, что вы поделитесь со мной своими воспоминаниями. – Он пожал плечами. – Но вы либо ничего не знали, либо не собирались со мной делиться. Время шло, и я уже начал верить, что вам ничего не грозит, поэтому ослабил бдительность.

– Почему вы в Лондоне не рассказали мне о письме Эдвины? Почему скрыли истинную цель вашей дружбы со мной и моей семьей?

– Я же говорю, я не был уверен, что могу доверять суждению Эдвины. Порой пожилые люди оказываются во власти странных фантазий и причуд. Я пытался вас разговорить, старался выяснить, не сможете ли вы пролить свет на то, что случилось с Ханной.

Словно острый осколок пронзил сердце Марион, она почувствовала, что ей нечем дышать. Не будь она племянницей Эдвины, он бы даже не взглянул в ее сторону. Посещения театра, прогулки в его карете, его обаяние, его поцелуи – все это с единственной целью: выяснить, что она помнит о Ханне. Он ухаживал за ней отнюдь не в надежде обольстить графскую дочку. Эту мысль упорно вкладывали в ее голову и Фанни, и Эмили, и Клэрис, все, кто намекал, что женитьба на ней добавит ему престижа. Он совсем не хотел жениться. Какой же дурой она выставила себя!

Это напомнило об их мнимой помолвке. Разумеется, это была ее идея. Он ни разу даже не намекал, что думает о женитьбе, совсем наоборот.

Ее гордость уже ничем не спасти, поэтому она решительно заявила:

– Извините, что сказала вашим родным, будто мы помолвлены. Я сделала это, потому что не видела другого способа быть допущенной к вам, а мне отчаянно нужно было знать, зачем кому-то понадобилось вламываться в мой дом.

– Не извиняйтесь. Это была блестящая идея.