Пич и Белла только успели сесть за столик в ресторане, как увидели Рэндольфа Сперлинга, направляющегося к ним с таким важным видом, что тотчас подскочил официант, чтобы принять заказ.

За ужином Рэндольф предавался воспоминаниям о годах его службы у Блэкджека и рассказывал забавные анекдоты, которых Пич никогда прежде не слышала. Она неохотно признала, что Рэндольф – очень обаятельный мужчина. Тем не менее его обаяние было таким профессиональным, что это ее настораживало. Все это время беседу поддерживал исключительно Рэндольф. Белла время от времени вставляла словечко, а Пич была слишком поглощена тем, что наблюдала и слушала, чтобы разговаривать.

Когда Пич была еще девочкой-подростком и гормоны еще только начинали бушевать у нее в крови, она была по-детски влюблена в Рэндольфа Сперлинга. Теперь она поражалась: что тогда в нем нашла? Он напоминал ей кристалл циркония. Блестящая подделка.

Она ковырялась в тарелке, лишь делая вид, что ест, и тосковала по сигаретам, от которых отказалась много лет назад. Ей очень хотелось закурить и выпустить политически неуместную струю дыма прямо в лицо Рэндольфа Сперлинга.

– Вы сегодня очень молчаливы, Пич, – заметил он после того, как официант в конце ужина принес им кофе.

– Устала, – буркнула она.

– Обещаю не задерживать вас дольше, чем необходимо. Вам надо поспать, чтобы сохранить красоту.

Он что, хочет сказать, что она плохо выглядит, или это такой комплимент? В любом случае ей это не понравилось. К чему он клонит?

– Вы говорили о каком-то незавершенном деле.

– Действительно. – Он сделал глоток кофе. – Губернатор Буш звонил мне, чтобы сообщить, что выбрал преемника сенатора Моргана. И хочет объявить об этом – когда положено.

– А именно?

– Через пару дней.

– Какое это имеет к нам отношение? – спросила Пич.

Он взглянул на нее, словно она сошла с ума.

– Это же очевидно. Нам надо освободить кабинет сенатора Моргана как можно скорее, чтобы новый человек мог занять его.

Снисходительный тон Рэндольфа сразу же взбесил ее.

– Это королевское «мы»? Или вы хотите, чтобы мы с мамой после ужина сбегали в Капитолий и упаковали папины вещи?

– Ради Бога, Пич, – попыталась успокоить ее Белла, – Рэндольф просто старается помочь.

– Ваша мать права. Я понимаю ваше состояние. Если бы это зависело только от меня, я бы не стал торопить. Но решаю не я.

– Простите, – выдавила из себя Пич.

Не обращая внимания на ее извинение, Рэндольф обратился к Белле:

– Я могу сложить в коробки документы и заметки Блэкджека и отправить вам. Куда бы вы хотели, чтобы я их прислал?

Пич не дала Белле возможности ответить.

– Пришлите их ко мне домой. Мы с мамой решили пока пожить вместе.

– А как же квартира, которую вы с Блэкджеком сняли? – спросил Рэндольф у Беллы. – Я думал, ваши вещи в день аукциона перевезли туда.

– Перевезли, – подтвердила Белла, – не то чтобы их осталось много – мебель, слишком дешевая, чтобы что-то за нее выручить, и несколько памятных вещиц. Мы планировали пожить у дочери, пока не распакуем вещи.

– А как же те прекрасные картины, которые висели в кабинете Блэкджека в Бель-Терр? А личные бумаги?

– Они должны быть в квартире. У меня пока не было времени проверить. Честно говоря, я просто еще не в силах этим заниматься.

– Значит, вы пока не собираетесь туда переезжать?

Белла покачала головой.

– Очень разумно с вашей стороны пожить у дочери во время этого трудного переходного периода, – провозгласил Рэндольф торжественным голосом папы римского.

– Мне хотелось бы взглянуть на кабинет отца прежде, чем вы упакуете его бумаги, – выпалила Пич.

– Заходите в любое время до отъезда. – Казалось, Рэндольф улыбается через силу. Его улыбка больше напоминала недовольную гримасу.

– Наш самолет вылетает завтра в полдень. Я могла бы заехать утром.

– Буду вас ждать, – ответил Рэндольф. – А теперь прошу прощения, но у меня еще много работы.

Он встал и быстро зашагал прочь, чуть ли не побежал – и предоставил им самим оплатить счет, отметила Пич.

– Светские манеры мистера Сперлинга явно не простираются на оплату ужина, – прокомментировала она.

– Он тебе не очень-то нравится, правда?

– Совсем не нравится, – с удовольствием отозвалась Пич. Как приятно высказывать свое непросвещенное мнение и не оглядываться при этом на Герберта!

– Не будь такой суровой. Бедняга лишился работы, а страховка твоего отца сделала меня вполне обеспеченной. Я могу позволить себе оплатить такой ужин. – Белла взяла счет, прибавила чаевые и расписалась.

– Расскажи мне о Рэндольфе Сперлинге, – попросила Пич, когда они вернулись к себе в номер.

Белла пожала плечами:

– Что о нем рассказывать? Ты же знаешь его много лет.

– Не очень хорошо. Какой он, за этим фасадом?

– Ты задаешь так много вопросов, тебе и впрямь следовало стать репортером.

– Герберт покончил с этой мечтой.

– Дорогая, ты говоришь так, словно ты восьмидесятилетняя старушка.

– Я себя так чувствую.

В голове у Пич зародилась одна идея. Только она пока не решалась высказать ее и тем самым придать ей форму и объем. Она еще не была уверена.

– Вернемся к Сперлингу. Я никогда не слышала, как он познакомился с папой.

– После окончания средней школы он некоторое время работал курьером в сенате. На твоего отца произвели впечатление его энергичность и инициативность, не говоря уже о фотографической памяти. Когда Рэндольф окончил юридический колледж, Блэкджек предложил ему работу. Рэндольф быстро сделал карьеру и стал ответственным секретарем отца.

– Он когда-нибудь был женат?

– Если ты хочешь таким способом узнать у меня, не голубой ли он, то ответ – «нет». Он очень даже интересуется женщинами.

– Его все называют Рэндольфом?

Белла улыбнулась.

– Можешь представить себе, чтобы кто-то называл его Рэнди[2]?

Пич хихикнула:

– С трудом. По-моему, у него гардероб больше, чем у топ-модели. Мистер Сперлинг из тех людей, которые скорее умрут, чем наденут джинсы. Он, наверное, даже в детстве носил галстук.

– Скорее всего.

– Они с папой были друзьями?

– Я бы так не сказала. Но работали они вместе успешно. – Белла помолчала. – Кроме последнего года. Твой отец говорил мне, что между ними произошла ссора. Блэкджек был так зол на Рэндольфа, что я не