И в орденах старик кудрявыйНе усидел в своем углу,Тряхнул своей безвестной славой:— Нет, легче все-таки в тылу.Как ни хотите — легче трошки… —Успех майора он учел. —Уже одно, что нет бомбежки,А есть — так в шахте нипочем.— Смотря какая бомба-дура, —Поправил кто-то старика.Но тот сказал:— Нет, жизнь горька,Как под землей без перекура,А наверху — без табака…— Ах, в табаке ли только дело, —Включился вздох со стороны. —В одном равны душа и тело,Что легче — вовсе без войны…Тот вывод с благостной печальюКивком почтенной головыОдобрил попик наш с медальюВосьмисотлетия Москвы.Но означал его уместныйПростой кивок — полупоклон,Что, может, волею чудеснойИ сверх того, что всем известно,Он кое в чем осведомлен…А мой майор невозмутимый,Со слов солдата выдав речь,На весь вагон добавил дымаИ вновь намерен был залечь…Солдатской притчи юмор грубыйУлыбкой лица подсветил,И сам собой пошел на убыльТот спор на тему: фронт и тыл.За новой далью скрылся город.Пошли иные берега.Тоннели, каменные горы,Вверху — над окнами — тайга.По кругу шли обрывы, пади,Кремнистой выемки откос.И те, что в душу мне вступали,Слова горели жаром слез.И не хотел иных искать яЗатем, что не новы они.Да, тыл и фронт — родные братья.И крепче в мире нет родни.Богатыри годины давнейИ в славе равные бойцы.Кто младший там, кто старший — главный, —Неважно:
