сохранил контакт с горящим металлом. Он должен быть обожжен не меньше, чем она, но его здесь нет.

– Объясни это, – сказал он.

– Анималистические вампиры похожи в этом на наркоманов. Они не чувствуют боли. Я думаю, вампир прижал ее к груди, крест его коснулся и запылал, а он не отодвинулся и раздирал ее, пока они оба горели. Любой нормальный вампир для нее опасности не представлял бы.

– Значит, этого кресты остановить не могут, – сказал он.

– Очевидно, нет, – подтвердила я, глядя на кусок металла.

Четверо в форме поглядывали в полутемный коридор несколько нервно. Я тоже. Они не договаривались, что кресты работать не будут. Я тоже. О нечувствительности к боли упоминалось в беглой сноске одной статьи. И никто не додумался до следствия, что в этом случае крест тебя не защитит. Если выживу, придется чиркнуть заметку в «Вампир куотерли». Крест, вплавленный в тело, – ну и ну!

Дольф встал.

– Всем держаться вместе.

– Кресты не действуют, – сказал один из тех, что в форме. – Надо вернуться и ждать спецсилы!

Дольф на него только мельком глянул:

– Можешь вернуться, если хочешь. – И посмотрел на мертвую женщину. – Дальше только добровольцы. Остальные возвращайтесь и ждите спецов.

Высокий кивнул и тронул за плечо своего напарника. Тот тяжело сглотнул, кинул взгляд на Дольфа, потом на обгорелое скрюченное тело. E позволил своему напарнику повести себя назад по коридору. Назад в безопасность и прочь от безумия. Хорошо бы и нам туда же, но мы не могли дать ускользнуть кому-то вроде этой твари. Даже не имей мы распоряжения на ликвидацию, мы бы лучше ее убили, чем рисковали выпустить наружу.

– А ты с новичком? – спросил Дольф у чернокожего.

– Я от монстров в жизни не бегал. А он вполне может пойти с остальными.

Блондинчик затряс головой, держа пистолет в сведенной от напряжения руке.

– Я остаюсь.

Чернокожий улыбнулся, и эта улыбка сказала больше слов. Этот парень сделал выбор мужчины. Или человека? Как бы там ни было, он остался.

– Еще один поворот, и мы увидим хранилище, – сказала я.

Дольф посмотрел на последний угол. Потом его глаза встретились с моими, и я пожала плечами. Что будет там, за углом, – я не знала. Этот вампир выделывал вещи, которые я назвала бы невозможными. Правила игры поменялись, и не в нашу пользу.

У дальней от угла стены я задержалась. Прижавшись спиной к стене, я медленно скользнула за угол. Передо мной был короткий прямой коридор. Посреди пола лежал револьвер. Оружие второй охранницы? Может быть. В левой стене должна была быть большая стальная дверь с висящими крестами. Только сталь была выплеснута наружу перекрученным серебристым хаосом. Значит, они все же поместили тело в хранилище. Не по моей вине погибли охранники. Им ничего не должно было грозить.

Все было неподвижно. Света в хранилище не было. Только взорванная тьма. Если в этой комнате ждал вампир, мне он был не виден. Конечно, я не подходила слишком близко. Близко – это казалось не очень удачной идеей.

– Чисто, насколько я могу судить.

– Мне не кажется, что ты в этом уверена, – сказал Дольф.

– Я и не уверена, – согласилась я. – Выгляни за угол и посмотри, что осталось от хранилища.

Он не выглянул, он обошел и посмотрел. И вроде как присвистнул. Зебровски же сказал:

– …твою мать.

– Именно, – кивнула я.

– Он там, внутри? – спросил Дольф.

– Так я думаю.

– Ты наш эксперт. Почему в твоем голосе нет уверенности? – настаивал Дольф.

– Спроси ты меня раньше, может ли вампир пропахать пятифутовую стальную с серебром стену, да еще увешанную крестами, я бы тебе ответила: никогда и ни за что. – Я таращилась в черную дыру. – Но вот сам видишь.

– Это значит, что ты не больше нас понимаешь, что случилось? – спросил Зебровски.

– Ага.

– Значит, мы в дерьме по уши, – сказал он.

К сожалению, он был прав.

Перед нами зияло хранилище. Черная дыра, за которой ждет сумасшедший вампир. Как раз моя любимая работа. А то как же.

– Теперь впереди пойду я, – сказал Дольф.

У него в руках был револьвер второй охранницы. Собственный пистолет он спрятал. У него теперь серебряные пули, и он пойдет первым. Дольф мужик правильный. Он никогда своих людей не пошлет туда, куда не пошел бы сам. Жаль, что Берт не такой. Тот скорее пообещает тебе принести в жертву своего первенца, чем поинтересуется, как тебе работается.

У зияющей дыры в хранилище Дольф замешкался. Темнота была плотной, хоть ножом режь. Абсолютная темнота пещеры. Такая, что можно коснуться пальцем глаза раньше, чем моргнешь.

Он махнул нам пистолетом, чтобы мы шли за ним, а сам пошел во тьму, дальше по коридору. Кровавые следы входили во тьму и выходили обратно. Потом шли по коридору и за угол. Эти углы мне уже надоели.

Мы с Зебровски встали у него по бокам. У меня сводило от напряжения шею и плечи. Сделав глубокий вдох, я медленно выдохнула. Лучше. Видите? У меня даже рука не дрожит.

Дольф не перекатывался по полу, чтобы пройти за угол. Он просто обошел его спиной к стене и держа пистолет двумя руками, готовый к опасности.

– Не стреляйте, я не мертвец, – послышался голос.

Голос этот был мне знаком.

– Это Джон Берк. Он со мной.

Дольф обернулся на меня:

– Я его помню.

Я пожала плечами: лучше перебдить, чем недобдить. Ясно, что Дольф случайно Джона не подстрелил бы, но сзади два копа, которых я вообще не знаю. Когда дело доходит до перестрелки, лучше перестраховаться. Это правило способствует выживанию.

Джон был высокий, худой и темнолицый. Короткие волосы абсолютно черные с широкой белой полосой спереди. Удивительное сочетание. Он всегда был красив, но теперь, когда сбрил бороду, стал меньше похож на голливудского негодяя и больше – на главного героя. Высокий, смуглый, красивый и знает, как убивать вампиров. Чего еще желать? Многого; но это уже другая история.

Улыбаясь, из-за угла вышел Джон. У него в руке был пистолет, и еще лучше – с ним был набор для охоты на вампиров.

– Я поехал вперед убедиться, что вампир не вырвется, пока вы в пути.

– Спасибо, Джон, – сказала я.

Он пожал плечами:

– Защищаю общественное благоденствие, только и всего.

Тут уж настала моя очередь пожать плечами:

– Тебе виднее.

– Где вампир? – спросил Дольф.

– Я его как раз выслеживал, – сказал Джон.

– Как? – спросила я.

– Босые кровавые следы.

Босые. О Господи! Труп был босой, а Джон нет. Я повернулась к хранилищу. Слишком поздно, слишком медленно, слишком плохо, черт меня возьми.