– Она любит тебя, Билл, даже когда ты капризничаешь.
– Надеюсь, что теперь ты повеселеешь.
– Это был интересный опыт. Бил, у него было четыре ноги.
– Ой, а мы еще шутим по поводу животных. – Он потянулся к ней и коснулся ее руки.
– Все хорошо, теперь все позади, а теперь лучше уснуть.
Сирокко сделала еще пару больших глотков из винного бурдюка и последовала совету Билла.
В первые два часа после операции Габи говорила всем, что чувствует себя хорошо, затем замолчала и два дня провалялась в лихорадке. Август вообще перенесла все безболезненно. Сирокко была раздраженной, но здоровой.
Билл чувствовал себя неплохо, но Калвин сказал, что сустав недостаточно подвижен.
– Ну и как долго все это будет продолжаться? – спросил Билл. Он спрашивал это и раньше. Читать здесь было нечего, телевизора не было, оставалось только смотреть в окно на темную улицу города титанид. Он не мог разговаривать со своими сиделками, за исключением нескольких коротких смешанных песенок. Колыбельная учила английский язык, но дело шло медленно.
– Еще как минимум две недели, – сказал Калвин.
– Но я чувствую, что могу ходить уже сейчас.
– Может быть ты и чувствуешь, но это опасно. Кость может треснуть как сухая ветка. Нет, я не позволю тебе встать даже на костылях раньше, чем через две недели.
– А как насчет того, чтобы вынести его отсюда? – спросила Сирокко. – Хочешь на улицу, Билл?
Они взяли кровать Билла, вынесли ее наружу, пронесли небольшое расстояние и поставили под развесистыми деревьями, которые делали город титанид невидимым с воздуха; в городе было темно, как ночью, которой они не видели с того времени, когда обнаружили основание каната. Титаниды все время освещали улицу и дома.
– Ты видел сегодня Джина? – спросила Сирокко.
– Это зависит от того, что ты подразумеваешь под «сегодня», – ответил Калвин, зевая во весь рот. – Мои часы все еще у тебя.
– Но ты не видел его?
– Какое-то время нет, – ответил Калвин.
– Я имею в виду, с тех пор, как ты встал.
Калвин нашел Джина, когда тот шел вдоль Офиона по крутой местности, петляющей между горами Немезиды и Криуса, это была дневная зона западной части Реи. Он сказал, что вышел из сумеречной зоны и идет с тех пор, пытаясь перехватить остальных.
Когда Джина спрашивали, чем он занимался все это время, все, что тот ответил, было «старался выжить». Сирокко не сомневалась в этом, но ей было интересно, что он под этим подразумевал. Он не стал вдаваться в подробности всех своих переживаний, сказал лишь, что поначалу волновался, но когда оценил ситуацию, успокоился.
Сирокко не была уверена, что поняла, о чем он говорит.
Поначалу Сирокко была счастлива, на нем минимально отразились произошедшие события. Габи все еще стонала во сне. Билл все также страдал провалами в памяти, хотя память постепенно восстанавливалась. Август постоянно была в депрессии и была на грани самоубийства. Калвин был счастлив, но он жаждал одиночества. Казалось, не изменились только они с Джином.
Но она знала, что каким-то таинственным образом прошла обучение во время ее пребывания во мраке. Она могла общаться с титанидами. Она чувствовала, что с Джином произошло больше, чем он об этом говорит, она начала замечать признаки этого.
Он много улыбался. Он уверял всех, что все в порядке, даже если его никто об этом не спрашивал. Он был дружественен. Иногда это была чрезмерная сердечность, он слишком старался показать, что у него все в порядке.
Сирокко решила найти его и еще раз попытаться поговорить о том, что произошло с ним за эти два месяца.
Ей нравился город титанид. Под деревьями было тепло. Так тепло на Гее шло от земли, то поднимаясь вверх, оно удерживалось сомкнувшимися кронами деревьев; одетая в легкую рубашку и босиком, Сирокко чувствовала себя прекрасно. Улицы были приятно освещены бумажными фонариками, что напоминало Сирокко Японию. Земля была обильно покрыта растительностью, она увлажнялась приспособлениями, которые назывались оросителями растений – вращаясь, они обрызгивали растительность. После этого стоял запах как в летнюю ночь после дождя. Живые изгороди были так усеяны цветами, что лепестки их осыпались подобно дождю. Постоянная темнота не мешала им и они буйно цвели.
Титаниды понятия не имели о городском планировании улиц. Дома были беспорядочно разбросаны среди деревьев, Они были даже на деревьях. Дороги прокладывались в соответствии с движением. Не было никаких указателей и названий улиц и скоро карта города покрывалась исправлениями, так как на середине дороги и протоптанной через живую изгородь тропы вырастали новые дома.
Все встречные приветствовали ее радостной песней:
– Привет, земное чудище! Как вижу, все еще сохраняешь равновесие?
– О, поглядите, двуногая чудачка! Иди отобедай с нами, Шии-рако!
– Извините, люди, – пела Сирокко, – у меня дела. Вы не видали мейстерзингера До Диез?
Сирокко забавляло переводить таким образом песни титанид, хотя на их языке чудище и чудачка не носили оскорбительного характера.
