— А! Вы нашли этот рецепт у Гуффе? — поинтересовался Шик.

— Скажете тоже! Это рецепт де Помиана. Гуффе годится только для снобов, а кроме того, он требует особой кухонной аппаратуры!..

— Но ведь у нас все это есть!

— У нас? — возмутился Николя. — У нас только газ да голодильник, как у всех. Несете черт те что!

— Ну ладно, ладно, — сказал Шик и заерзал на стуле, не зная, как продолжать разговор.

— Хочешь вина? — спросил Колен. — У меня в погребе осталось только вот это. Но оно недурное.

Шик протянул свой стакан.

— Позавчера Ализа приходила навестить Хлою. Я, к сожалению, ее не видел. А вчера Николя отвез Хлою в горы…

— Знаю, Ализа мне говорила, — сказал Шик.

— Я получил счет от профессора д'Эрьмо. На большую сумму. Видимо, это толковый врач.

У Колена болела голова. Ему хотелось, чтобы Шик болтал без умолку, рассказывал какие-нибудь истории, неважно, какие, лишь бы говорил. А Шик сосредоточенно глядел на окно. Вдруг он встал и, вынув из кармана складной метр, пошел мерить раму.

— Мне кажется, здесь что-то изменилось, — сказал он.

— Разве? — равнодушно спросил Колен.

— Окно заметно сузилось, и комната тоже…

— Как это может быть? С точки зрения здравого смысла… Шик не ответил. Он достал записную книжку и карандаш и записал какие-то цифры.

— Ты нашел работу? — спросил он.

— Нет. Но сегодня после обеда меня ждут в одном месте, завтра в другом.

— А какого рода работу ты, собственно говоря, ищешь?

— О, какую угодно, лишь бы платили деньги. Цветы стоят очень дорого.

— Да, — сказал Шик.

— Кстати, а как твоя работа?

— Меня заменял один тип, потому что я был занят другими делами…

— Начальство не возражало? — спросил Колен.

— Нет, все шло хорошо, он оказался весьма компетентен.

— Ну и что?

— Когда я решил вновь приступить к работе, они сказали, что мой заместитель их вполне устраивает, ну а мне, если я захочу, они могут предложить другое место. Только вот платят там куда меньше…

— Твой дядя больше не будет давать тебе денег, — сказал Колен. Он произнес эту фразу не в виде вопроса, а утвердительно, настолько это казалось ему очевидным.

— Я уже не смогу у него ничего попросить, — сказал Шик. — Он умер…

— Ты мне этого не говорил…

— Это неинтересно, — пробормотал Шик. Николя принес явно давно не чищенную сковородку, на которой метались три черные сосиски.

— Придется их есть в таком виде, — сказал он, — я не могу с ними справиться, у них какая-то немыслимая живучесть. Азотной кислоты плеснул, видите, как они почернели, а все равно не сдохли.

Колену удалось пронзить вилкой, как острогой, одну из сосисок, она изогнулась в агонии и замерла.

— Одна готова, — сказал он. — Теперь валяй ты, Шик.

— Попробую, но это не легко.

Поединок затянулся, и Шик заляпал жиром весь стол.

— Черт побери!

— Не имеет значения, — сказал Николя, — дереву жир полезен. В конце концов Шику все же удалось схватить сосиску, а третью Николя унес на кухню.

— Не пойму, в чем тут дело. Но ведь раньше у вас все было не так, как сейчас?

— Нет, — признался Колен. — Все стало другим. И я ничего не могу поделать. Как проказа! Это началось с того дня, как я разменял последний инфлянк…

— Как, у тебя больше ничего нет?

— Почти, — ответил Колен. — Я заплатил вперед за санаторий в горах и за цветы, потому что мне ничего не надо, лишь бы спасти Хлою. Но и без того все идет как-то наперекосяк. Шик доел сосиску.

— А теперь я тебе покажу наш коридор, — сказал Колен. По обеим сторонам коридора и окна было видно по тусклому, бледному, испещренному темными пятнами солнцу. Нескольким тощим пучкам лучей все же удавалось пробиться сквозь стекло, но, касаясь керамических плиток, прежде таких сверкающих, они разжижались и стекали на пол, оставляя за собой длинные влажные следы. От стен несло сыростью. Мышка