– Я хочу стать твоей верхней губой.
– Для этого как минимум надо попросить счет.
Через пятнадцать минут мы едем в машине, и я пытаюсь целовать ее в шею и гладить ее ноги, а она слегка отстраняется и говорит шепотом, что «не любит эти киношные тисканья на заднем сиденье», а я убеждаю ее, что в городе слишком много маньяков, и мне кажется, они охотятся именно за ней. Наконец, мы подъезжаем к ее дому, где-то в районе «Кропоткинской», выходим из машины и останавливаемся перед подъездом. Наташа достает сигарету, в то время как я стою у открытой задней дверцы такси, а водила напряженно ждет расчета или продолжения пути.
– Знаешь, мой папа говорит, что в мои годы я не научилась отказывать мужчинам так, чтобы их не обижать.
– А мой папа говорит, что в мои годы он заработал свой первый миллион, а я ухитрился пока еще даже героина не попробовать, и что с того?
– Эта шутка заслуживает того, чтобы пригласить тебя как минимум на чашку кофе! – заразительно смеется она, а я протягиваю таксисту пятьсот рублей и хлопаю дверцей.
Мы поднимаемся на лифте на третий этаж. Она передает мне букет и возится с ключами, а я борюсь с желанием обнять ее сзади, проявиться в такой деликатный момент. За дверью раздается лай, и я задаю дурацкий вопрос (хотя какой еще вопрос может задать человек, покрасневший в цветочном магазине):
– У тебя собака?
– Нет, кошка. – Дверь открывается. Мы оказываемся в прихожей, и нас встречает рыжий сеттер, недобро косящийся на меня, пока хозяйка треплет его по голове. – Обувь лучше не снимать, Тони может сожрать.
– Отличный повод остаться, не пойду же я домой босиком?
– Вряд ли. Тогда он сожрет тебя. Проходи.
Я сворачиваю за угол и оказываюсь на кухне средних размеров. Наташа, скинув туфли, заходит следом, включает свет и захлопывает за собой дверь. Раздается недовольное ворчание пса.
– Здесь курят? – спрашиваю я, хотя курить не хочу.
– В основном траву, – кивает она.
– Звучит обнадеживающе. – Я осматриваюсь и вижу на широкой столешнице початую бутылку белого вина
– У меня есть бокал. – Она кладет мне руку на пояс.
– У тебя есть бокал? – ставлю бутылку обратно. – А у меня нет слов.
Я обнимаю ее за талию, разворачиваю спиной к столешнице и начинаю целовать. В губы, шею. Она подсаживается на столешницу.
– Убери бутылку у меня из-за спины, – шепчет Наташа, когда мои руки скользят по ее бедрам.
Я впиваюсь в нее, и она слегка покусывает мою нижнюю губу, одновременно засовывая руку мне под футболку. В голове раздается взрыв белого света. Прежде чем картинка перед моими глазами окончательно размывается, я пытаюсь понять, во что упирается моя левая рука. Этим предметом оказывается большой фотоальбом Антона Корбайна.
– От тебя пахнет каким-то гормоном, – шепчет она.
– Это химия тел, – шепчу в ответ, чуть не прикусив язык, когда с него уже готово сорваться слово «зайка»...
«Титры пошли!»
Filmstar, propping up the bar, driving in a car, it looks so easy
– Что значит «блядство»?! – орет Антон. – Это кино, чувак! Она станет звездой, а твои друзья руки себе сотрут, мастурбируя на нее.
– Блядство это, а не кино, – говорит парень в наброшенном поверх темно-синего костюма пальто. – Я ее забираю, и точка!
– Леша! – кричит из-за двери девушка по имени Алена, исполняющая главную роль. – Мне надо с тобой поговорить! Ты не можешь решать за меня! Слышишь?! Открой немедленно дверь!
– Переодевайся! – рявкает Леша.
– Леша, послушай, Леша! – пытаюсь спасти ситуацию. – Помнишь, ты в прошлый раз тоже приехал весь взвинченный той сценой... Мы же смягчили... исправили сценарий... Я тебе гарантирую, что...
– С твоей репутацией никаких гарантий вообще быть не может! – тычет он в меня пальцем.
– А какая это у меня репутация? – напрягаюсь я.
– Такая... Видел тебя в журналах. – Он опускает глаза. – Шоу это еще твое...
– Что?
– Дрончик, погоди! – Антон отодвигает меня. – Леш, ты не понимаешь, что нам сдавать пилот в понедельник? Ты нас режешь серпом по яйцам!
– А мне-то что? – Леша раскачивается на носках.
– Леш, давай поговорим по бизнесу, а? – На лбу у Антона выступают капли пота. – Ты представляешь, сколько денег уже угрохано? Ты нас подставишь. Подумай сам, что нам делать? Сегодня уже четверг...
– А я вам сразу сказал, я не хочу, чтобы она
– Лех, это уже было на прошлой неделе, дважды, и один раз на этой! – Антон пытается взять его за руку. – Давай ты сейчас поедешь домой, мы все снимем, и я тебе покажу готовый материал. Твоя принцесса там будет чистой Грейс Келли!
– Хорош меня разводить! Я сказал тебе, она серьезная актриса, никаких постельных сцен!
– Выход в лифчике из душа – это не постельная сцена! – защищается Антон. – Мы не можем в XXI веке не показывать тела!
– Свое покажи!
– Леша, открой! – барабанит с той стороны
– Так, бля...
Леша рывком открывает дверь, хватает Алену за руку и волочит за тобой. Та ревет, косметика размазана по лицу, а еще она упирается и колотит его свободной ручонкой, но Леша прет, как ледокол.
– Отпусти меня!– верещит Алена.
– Опусти ее! – ору я. – Ты совсем обурел?
– Мудак, ты лишаешь ее карьеры! – орет Антон.
А потом орут все вокруг. Подключается актер, играющий главного героя, Коля Сироткин (школа-студия МХАТ), оператор, сценарист, осветители. И все тонет в гомоне, в котором спокойствие сохраняет лишь Ваня. Он закуривает, скрещивает руки на груди и тихо, но внятно, говорит:
– Мудаки вы все...
С тех пор как Ваня выбил у канала финансирование сериала, мы снимаем получасовой пилот уже полтора месяца. Рабочее название «Москва, я не люблю тебя». Антон в роли режиссера, я – в роли продюсера (знать бы еще, что это такое), Ваня в роли куратора проекта. Наше славное трио времен «Московского Первого» снова в креативном полете. Незатейливый сценарий: история любви московской девочки-первокурсницы и гастарбайтера. Павильонные съемки. На весь пилот – шесть действующих лиц. Казалось бы, ничего проще. Даже деньги есть. Но все выходило как-то сложно. Мешали враги. Их было у сериала трое: режиссер, оператор Слава и... диван.
Кино в исполнении Антона состояло из проблем. Актеры были деревянными и в ответ на его вопли: «Дай мне эмоцию!» – вздрагивали и хлопали глазами (эмоция была нужна Антону во всем, даже когда актер
