Аттических все лето льется трель;

А вон Гиметт цветистый; гулом пчел

Трудолюбивых часто он манит

Ученого к раздумью; вон Илисс

Журчащий ток стремит. А во стенах

Градских немало есть почтенных школ:

Вот в этой бысть воспитан Александр,

Завоеватель мира; вон Ликей,

Соседствующий с живописной Стоей.

Постигнешь там всевластье звонких струн,

Разнообразье стихотворных стоп,

Теченье песен, гимнов, од, поэм -

Их складно сочинял и славно пел

Слепой Мелезиген, сиречь Гомер,

Чьи строки объявлял своими Феб.

Посем у строгих трагиков учись:

Наставят наилучше ямб и хор

Во нравственности мудрой; сладок звук

Речений кратких, назиданий тож

Касаемо стремлений и страстей

Высоких, и страданий, и судьбы.

Посем прочти прославленных витий,

Чье красноречье древле произвол

Народной власти усмирять могло,

И сотрясало Артаксерксов трон,

Над греческими стогнами гремя.

Посем же к философии склони

Прилежный слух, зане Сократов кров -

Лачуга та вон — свыше осиян;

Оракул звал Сократа, и не зря,

Мудрейшим из людей; текли что мед

Сократа речи, школы напитав

Издревле и поднесь: и Эпикур

Им внял, и Аристотель, и Зенон.

О сем размысли семо, иль домой

Вернувшись; окончательно созрей,

Чтоб царствованья вынесть бремена;

Учась, возможешь властвовать вполне

В Себе, а царствуя — умножишь власть.'

Спаситель же премудро молвил так:

'— Ты мыслил, Я всеведущ — ныне мнишь,

Несведущ вовсе. То, что должно знать,

Я ведаю. Кому даруют свет

Всевышний, изначальный — тем наук

Иных не надо, истинных пускай;

А в этих — ложь; иль заблужденья, сны,

Догадки, построенья на песке.

Первейший и мудрейший семо рек:

«Я знаю, что не знаю ничего»;

Самодовольны басни плел второй;

А третий все сомненью подвергал;

Иные чтили благость, но при ней -

Обилие и длительную жизнь,

Телесные услады и досуг.

А вот и Стоик: сей философ горд,

И мнит, что добродетелен — и столь

Умен и совершенен, что себя

Он числит ровней Богу — иль превыше;

И, не страшась ни Бога, ни людей,

Презрел он все: богатство, радость, боль,

Страданье, смерть и жизнь — ее прервать

Он волен, дескать, сам! И похвальбой

От истины стремится он спастись.

Научат ли? Скорей, собьют с пути,

Себя не зная, Бога же — подавно;

Не ведая, как зачинался мир,

Как человек, запрет поправши, пал,

Как смертному потребна благодать.

И много, но превратно о душе

Толкуют; славен, мыслят, человек,

А не создавший человека Бог,

Которому даются имена

Судьбы и Рока, что к мирским делам

Жестоки, дескать. Истины здесь несть,

И жаждущий обманется ея

Подобьем ложным, облаком пустым

Жестоко. Да и чтенье многих книг

Не здраво, учат мудрые; читать

Без перерыва и не привносить

В прочитанное разум либо дух

Толикий же, иль высший (токмо инде

Сего не ищут) — значит пребывать

В начитанном невежестве, набрав

Не перлов, но ракушек, как дитя

Сбирает их на берегу морском.

А коль свободный услажу Я час

Напевом иль поэзией, то где,

Коль не в родном наречии, сыщу

Их образцы? В Писаньи гимны есть,

И музыкою полнятся псалмы.

Плененной песней иудейских арф

Пленялся победивший Вавилон,

А греки ей потщились подражать,

Но скверно: им всего любезней петь

Грехи своих божеств, и свой порок,

И в баснях, гимнах, песнях представлять

Богов — глупцами, а себя — зверьем.

Эпитеты раздутые сотри,

Подобные румянам на щеках