Джинни с нежностью смотрела на ребенка. Как все недоношенные дети, малышка была очень худенькой. Сквозь ее тонкую кожу просвечивали тонкие синие вены. По сравнению с тельцем ручки казались слишком большими, но Джинни знала, что это нормальное для недоношенных детей явление. А вот симптомы, которые назвал Дэвид, действительно настораживали. Видимо, придется подключать новорожденную девочку к аппарату искусственного дыхания.

И все-таки, раз она уже вторые сутки жива, значит, у нее есть серьезный шанс в борьбе за жизнь. Инкубатор поддерживал нужную телу температуру, а внутривенно девочка получала глюкозу и антибиотики, так как ее собственный организм пока еще не способен был бороться с инфекцией.

— Надо продолжать выполнять все назначения, — сказал Дэвид. — С каждым днем малышка крепнет, поэтому будем настраиваться позитивно.

— А как ее мать? Тебе что-нибудь известно о ней?

— К сожалению, эту женщину спасти не удалось, — помрачнел Дэвид. — Судя по документам, она не была замужем, и кто отец ребенка — неизвестно. Полиция пытается разыскать хоть каких-нибудь родственников пострадавшей, но настроена не слишком оптимистично. Скорее всего, малышкой займется служба социальной помощи.

Он казался удрученным, и это не удивило Джинни. Она помнила, что этот человек всегда принимал судьбу своих пациентов близко к сердцу.

Дэвид уловил подтекст ее чуть насмешливой улыбки и воскликнул:

— Можно подумать, что ты сама относишься к своему делу по-другому! Я прекрасно помню, как ты две смены подряд не отходила от мальчика, родившегося с асфиксией, пока не убедилась, что его состояние улучшилось. Ты всегда выкладываешься на сто процентов и отдаешь пациентам душу. Все это знают.

— Конечно, — кивнула Джинни. — Если мыслишь по-другому, нужно менять профессию. — Ей очень польстил комплимент Дэвида, и чтобы он не заметил, как много для нее значат его слова, она перевела разговор на другую тему: — Чуть не забыла! Я хотела поговорить с тобой о Рут Моррисон.

— Какие-то проблемы? — нахмурился Дэвид, покосившись через плечо на инкубатор, где лежала маленькая Салли.

— По-моему, да. Но лучше поговорить об этом не здесь.

Он посмотрел на часы.

— Я сегодня все утро потратил на то, чтобы собрать Колина в детский садик, и не успел выпить даже чашку чая. У меня в горле пересохло.

— Это легко поправимо. — Джинни решила устроить ему легкий ланч на небольшой кухне при отделении. — Пэтси, — обратилась она к своей помощнице, — если я понадоблюсь, то знай: в ближайшие десять-пятнадцать минут я буду на кухне.

Та многозначительно улыбнулась:

— Конечно, конечно. Можешь не торопиться, я справлюсь без тебя.

У Джинни появилось желание придушить ее собственными руками, но она, не говоря ни слова, вышла из палаты.

— Что значит этот намек? — поинтересовался Дэвид, догоняя ее.

— Ничего. Ты здесь ни при чем, — начала было Джинни, но, заметив недоверчивую ухмылку на его лице, сказала: — Ну, хорошо. Если хочешь знать правду, Пэтси в курсе того, что мы вместе работали в Чикаго, и сделала из этого свои выводы.

Он остановился и скрестил руки на груди.

— Ты что, рассказала ей о наших отношениях?

— Конечно, нет! — возмутилась Джинни. — Ты же знаешь, как быстро распространяются по больнице слухи. Если бы кто-то узнал, что мы... что мы были... — Она запнулась, подбирая слова.

— Любовниками? — От его саркастического смеха мороз пробежал у нее по коже. — Сейчас даже трудно представить, что у нас был флирт, не правда ли? Однако ты права, лучше никому об этом не рассказывать, иначе потом нам просто проходу не дадут.

Джинни обиженно поджала губы. Значит, вот как он расценивает наши прошлые отношения! — подумала она. А мне-то казалось, что не может быть ничего лучше, чем те счастливые дни, которые мы когда-то проводили вместе!

— Лучше сам держи язык за зубами! — выпалила она, но тут же рассердилась на себя за несдержанность.

— За меня можешь не беспокоиться. Моя личная жизнь всегда при мне, и о ней не знает, никто.

Джинни развернулась и молча пошла на кухню. Дэвид последовал за ней и с невозмутимым видом расположился у столика между раковиной и холодильником. Она включила чайник и насыпала растворимый кофе в чашки. Не произнося ни слова, девушка попыталась протиснуться к холодильнику, чтобы достать оттуда молоко, и вдруг невольно коснулась ногой его колена. Неожиданно ее словно окатило жаркой волной.

— Извини. — Дэвид отодвинулся, давая ей пройти.

Джинни слегка улыбнулась в ответ, стараясь не замечать, как напряглось его мускулистое тело. Это тело всегда возбуждало и привлекало ее, и, похоже, и сегодня она тоже была не в силах устоять перед его притягательной силой.

Интересно, как бы отреагировал Дэвид, если бы узнал о моих чувствах? — задумалась Джинни. Судя по всему, это его вряд ли обрадовало бы. А вдруг он испытывает то же самое, но только не подает виду? От этой мысли ее сердце заколотилось еще быстрее.

— Так что же ты хотела сказать мне о миссис Моррисон?

Дэвид с показным спокойствием принялся за свой кофе. Джинни постаралась собраться и выбросить из головы все мысли, не имеющие отношения к делу.

— Она сообщила мне, что Салли завтра будут делать операцию.

— Да, хотя я до сих пор задаю себе вопрос, правильно ли поступаю.

Голос Дэвида звучал твердо и ровно. Видимо, все его внимание сфокусировалось исключительно на проблемах Рут Моррисон, решила Джинни и тоже постаралась говорить холодно и отчужденно:

— И что же заставило тебя принять такое решение?

— Сама Рут, — кратко ответил он и пояснил: — Вернее, ее отчаянное стремление дать дочери любой возможный шанс. Если бы не это, я бы никогда не согласился оперировать девочку. Совершенно очевидно, что даже если она выживет, нормальным человеком все равно стать не сможет — тяжелая инвалидность в этом случае неизбежна.

Дэвид нервно взъерошил волосы. Он даже не пытался скрыть, как сильно обеспокоен судьбой своей маленькой пациентки.

— Боюсь, Рут вбила себе в голову, что операция спасет ее дочь, — тихо сказала Джинни. — Она молится о чуде.

— О Господи! Неужели она не понимает, что чуда быть не может! В лучшем случае Салли останется жива, и это большее, на что мы можем рассчитывать. Что же нам делать с этой женщиной? Я ведь сто раз ей все объяснял!

В голосе Дэвида зазвучали раздраженные нотки, и Джинни, поняв, что он чувствует себя виноватым в том, что не в состоянии осуществить мечты несчастной матери, попыталась успокоить его:

— Ты же знаешь, многие родители ведут себя так же, не желая смириться с неизбежным. Насколько я поняла, врачи неоднократно предупреждали Рут о последствиях, еще когда она была беременна. Но, увы, она ничего не хотела слушать.

— До Салли у нее было три выкидыша, — тихо сказал Дэвид, — так что нет ничего удивительного в том, что она не захотела прерывать беременность.

— Вот бедняжка! Я этого не знала. — Сердце Джинни сжалось от жалости к молодой женщине. — Сколько она уже выстрадала... и какие мучения ждут ее впереди!

— Вот именно. Если бы эту женщину поддерживал муж, тогда еще можно было надеяться каким-то образом заставить ее осознать, что Салли никогда не будет нормальным ребенком. Но этот негодяй даже не хочет видеть свою дочь. Будь моя воля, я бы надавал ему по шее за то, что он бросил жену один на один с таким горем!

— Может быть, мне связаться с ним и пригласить в больницу, чтобы поговорить? — предложила