просто вылетела в трубу…

— Вы не читаете рекламы косметики? — спросила Сельма. — Про всех этих дамочек, которые выглядят так, как вы и не можете мечтать? Ну, то есть, конечно, вы очень красивы, но даже так, вы на них никогда не смотрели?

Клер посмаковала признание ее красоты, но почувствовала, что еще глубже вязнет в беседе, которая только показывает, как отлична она от всех остальных. Она бросила взгляд на Квентина, желая понять, как он хочет, чтобы она себя вела, но тот разговаривал с Джерри Эммонсом. Я должна выбираться сама, решила она:

— Конечно, я никогда не смотрела на рекламу. Ведь ту косметику, которая рекламировалась, я себе позволить не могла, так зачем мне было тратить время на чтение? Я вообще не думаю, что люди обращают внимание на рекламу, которая относится к тем вещам, которые не соответствуют стилю их жизни. Вы разве читаете рекламу туристических ботинок?

— Нет, конечно. Но косметика… Боже правый, да все женщины обожают косметику.

— Не все, но достаточное количество, к счастью, чтобы позволить нам заниматься своим бизнесом, — сказал Квентин сухо. — Я думаю, ужин уже почти организовали.

Он повел их к круглому, крытому камчатой скатертью столу в углу, с уютно стоящими вокруг обитыми бархатом стульями. Куст свечей в центре стола ярко светил на фарфор с золотой каймой и карточки с именами и на розы, стоявшие парами у каждой тарелки.

— Однако, кое в чем Клер права, — сказал Хейл, подставляя Вере стул. — Если наша реклама не касается чего-то важного в ее жизни, то все равно как мы умны и изобретательны — она нас просто не заметит.

— Да, если вы не скажете что-нибудь такое фантастическое, перед чем она не сможет устоять, — сказал Ллойд. — Мне так всегда думалось. Я не читаю ординарных реклам, но дайте мне огромный заголовок или что-нибудь на самом деле дикое, и я прочту это вдоль и поперек.

— Как что, например? — поинтересовался Джерри.

— Ну, если речь о новых продуктах Квентина, то что-нибудь насчет того, что никогда не постареешь.

— А какая разница? — спросила Роз. — Все рекламы это говорят. И никто им не верит.

— Ну, не правда, — заявила Вера. — Я знаю очень много женщин, да и мужчин, которые верят, что они могут оставаться молодыми, пока молодо выглядят.

— Оставаться на самом деле? — спросил Джерри.

— Ну, чувствовать себя молодо, и полным энергией…

— И быть монстром в постели до ста двух лет, — прибавил Ллойд. — Вот такой заголовок я бы прочел.

— Но ты так не можешь написать, да, Хейл? — сказала Роз.

— Придется найти способ намекнуть на это.

— Неотразима и неутомима, — пробормотала Клер. Хейл прикрыл глаза в знак одобрения:

— Это хорошо. Здесь нет ничего о самом действе, но намекает на все. Надо это обыграть. Квентин, что скажешь?

— Я буду заинтересован в уже готовом макете, — сказал Квентин.

— Правильно, — сказал Хейл. — Посмотрим, что из этого можно будет сотворить.

Вера, чуть откинувшись назад, ждала, пока официант наполнит ее стакан вином. — Так о чем, конкретно, вы не имеете права сообщать? — спросила она у Хейла.

— Мы не можем говорить, что этот продукт создает новые клетки или изменяет генетический вид клеток, кровяное давление или химический состав, влияет на эластичность кожи, или скорость отмирания волос, или крепкость костей — в общем любой из дюжины факторов, которые влияют на наш внешний вид. Если мы упомянем об этом, ФДА классифицирует это как лекарственный препарат и потребуется пройти кучу проверок, целый процесс, который отнимет годы, и только затем можно будет его продавать, и то по рецептам.

— Так что если вы скажете, что женщина будет выглядеть моложе…

— То все будет в порядке, хотя, как сказала Роз, все так пишут. Я хочу предложить тост, — Хейл поднял свой бокал, — за ПК-20. За начало новой эры «Эйгер Лэбс».

— Отлично, — сказал Джерри. — За успех, Квентин.

— Так, — проговорила Вера, когда официанты начали подавать суп. — Вы можете сказать, что это — волшебство?

Установилось недолгое молчание.

— Знаешь, я не уверен, — ответила Хейл. — Что думает об этом наш юрист? А, Джерри?

— Я думаю, что вы можете показывать замки и добрых фей, сколько хотите, и толковать о волшебстве и тому подобном, но только зачем? Разве суть не в том, что мы говорим о науке, а не искусстве, и что ваш продукт более научен, чем у всех прочих?

— Верно, — заявил Ллойд, — вот что мы будем проталкивать в магазинах: люди больше доверяют науке, чем волшебству.

— Что немного печально, — сказала Люси.

— Разве вы не продаете надежду? — спросила Клер. — Ведь вы же ничего не гарантируете!

— Гарантируем? — отозвался Ллойд. — Боже, да это нарываться на судебный процесс. Надежды? Не знаю. Квентин, мы продаем надежду?

— И действо, — отозвался Квентин. — Этот продукт получен из научных разработок, мы не смешиваем ингредиенты наугад. Но, конечно, Клер права: суть в том, что женщины покупают нашу продукцию, или любую другую косметику потому, что они надеются. Надеются выглядеть моложе, красивее и сексуально привлекательней, надеются на то, что, как сказала Вера, будут ощущать себя энергичней. Значит, они смогут соперничать с более молодыми женщинами. В постели и вне.

— Звучит так, будто вы торгуете враждебностью между женщинами, — сказала Клер.

Воцарилось пораженное молчание.

— Боже, да Квентин не это имел в виду, — сказала Люси.

— Нет, конечно, — прибавил Хейл. — Мы не занимаемся выпуском рекламы враждебности.

— Кстати, — заметил Ллойд, — в жизни всегда идет конкуренция и соперничество — спросите человека, владеющего пятью сотнями магазинов. Так что, если женщина чувствует, что выглядит моложе и — красивей и может с кем-нибудь соперничать, то что в этом плохого?

— Ну, — сказала Роз, — я не могу себе представить соперничество с другой женщиной из-за мужчины — это пустая трата времени — но правда то, что ради соперничества с мужчинами женщины явно не пользуются макияжем и кремами, так как…

— Так как мир на этом стоит, — сказал Ллойд, желая закончить.

— …так, как они не пользуются оружием для войны.

— Краска войны, — сказала Сельма, нервно и коротко хихикнув.

— Да никакого отношения к войне это не имеет! — воскликнул Хейл. — Говорю вам, мы не касаемся ни войны, ни оружия, ни враждебности, мы даже не говорим о соперничестве. Мы даем женщинам надежду на то, что они могут быть такими, какими им хочется быть.

— И возможность потешить самих себя, — сказала Клер, надеясь исправить свою явную промашку. — Вся эта косметика, и шампуни, и масла для ванны замечательны с точки зрения самолюбования: они дают нам самим ощущение своей избранности.

— Ох, все это анализирование, — нетерпеливо сказала Сельма. — Женщины хотят быть красивыми, потому что быть красивой лучше, чем уродливой, точно так же, как быть богатым лучше, чем бедным. Вряд ли это так сложно.

— Мне нравится идея самоублажения, — сказал Хейл. — Просто время от времени интересоваться только своим мнением, и ничьим другим. Ни детей, ни мужа, ни босса на службе, только своим. Я думаю, это надо будет тоже обыграть.

— Это нечто иное, — заявила Клер, смелея. — Мы играем с косметикой. Это вроде игрушек для взрослых.

— Интересная мысль, — подал голос Джерри. Хейл подумал об этом: