более-менее четко узнал детали этого процесса. И если раньше мог рассказывать неприличные анекдоты весело и бестолково, словно решал уравнение с иксом и игреком, суть которых не слишком-то и важна – мало ли, почему любовник был голым, когда муж приехал из командировки, может, он мыться собирался, – то теперь стал запинаться и краснеть от подобных разговоров.

Сейчас, однако, слова Виза не вызвали никаких эмоций. Визирь и Заров водку пьют, Мария и киллер сексом занимаются. Какое это имеет значение, когда собираешься ночевать на снятой с петель двери в комнате, где даже нет рам в окнах.

Наверное, он повзрослел.

– Давай спать, – сказал он.

– Угу. Ой, подожди, я пирожки из куртки вытащу, а то раздавим!

– Кажется, я их уже раздавил, – признался Кирилл.

Утром на даче остались человек пятнадцать. Охрана, приданная Визирю генералом. Может быть, спецназовцев и удивляло происходящее, но они по этому поводу не высказывались. Постягивали свои маски, расползлись по помещениям. Семен, бледный и невыспавшийся, объяснял им какие-то профессиональные детали, водил по территории. В саду, там, где нашли мертвую девушку, расстрелянного пса и еще живого Рината, возились трое криминалистов. Тела, конечно, увезли.

Ярослав завтракал с Хайретдиновым в его кабинете. Столик у камина был слишком низким, приходилось наклоняться, но Визирь явно не хотел покидать эту комнату. Он был молчалив и озабочен. Сухо сообщил, что киллер и Мария в четыре утра покинули гостиницу и сейчас могут быть где угодно. С финансами у них проблем не возникнет. Визирь уже знал адрес Карамазова и сообщил его генералу, но вряд ли обыск и засада хоть что-то дадут.

Противники видели их ходы столь же четко, как и Посланник Власти – их.

Мальчишки, по словам Визиря, ночевали на какой-то стройке. Единственным интересным фактом Хайретдинов посчитал то, что у них почти нет денег. Если они не удержатся и пообедают, то – Визирь в меру грустно улыбнулся – к вечеру уже не смогут проехать на метро.

Заров молча ковырял яичницу с беконом. Кажется, Хайретдинов и не собирался гоняться за детьми. Предоставил их жизни, что в общем-то было столь же безотказно, как пуля.

Зато давало иллюзию непричастности.

– Ярослав, нам надо торопиться, – хмуро сообщил Визирь. – Происшедшее уже вызвало шум. Мне надо начинать… работать с верхами. Иначе потеряю темп.

– И что?

– Сегодня-завтра надо прикончить гадов.

– Как?

– Не решил еще. Придумай, ты же писатель. – Хайретдинов хохотнул. – Да, мне звонил редактор «Барельефа». Что за хреновину ты вчера говорил? О подготовке моей предвыборной программы?

– Страховался.

– А… Фотографии тебя, садящегося в мою машину… Я попросил прислать их мне.

Заров не особенно удивился. Но все же он вчера пробовал обеспечить свою безопасность. Пытался играть в чужие игры.

– Что будем делать с твоим Посланником?

Ярослав вскинул голову.

– С телом что будем делать?

– Не знаю.

– Ага. Товарищ Хайретдинов должен решать миллион дел одновременно… Тебя не очень огорчит безымянная могила?

– О чем ты, Визирь?

– Посланника оденут в лохмотья и подвесят в лесопарке. Бомж, покончивший с собой, – ничего интересного для милиции. Смерть явно от самоповешения, кого искать-то? Физиономии твоей в розыске нет, заявлений о пропаже человека не поступало… Через неделю все о нем забудут.

Заров молчал, глядя в сосредоточенное лицо Визиря. Квартира снята на его документы. Через день-два тело начнет вонять.

– Это сложно сделать, Визирь?

– Практически – как заказное убийство. По цене. Будешь мне немного должен. – Визирь кивнул, как бы принимая решение. – Если хочешь, место захоронения потом узнаем. Сможешь навещать, цветы носить.

Наверное, еще неделю назад он залепил бы Хайретдинову по морде.

Не за само предложение, конечно, за цинизм. Теперь – нет.

Наверное, он постарел.

– Как знаешь, Визирь.

– Давай о серьезном поговорим. Как ловят щуку?

– На живца.

– Правильно. У нас есть две щуки и два малька. Как поступим?

Он и впрямь постарел.

– Рашид, это бред. Мы не знаем, где Мария с Ильей и где мальчишки.

– Зато они знают, где мы находимся. И попытаются связаться наверняка. Можно вывести их друг на друга.

– Они тебе не поверят.

– Мне – нет.

Заров почувствовал, как холодеет в груди. Почти привычно, почти не больно.

– Ярослав, я не прошу тебя брать пистолет и геройствовать. Прошел момент, когда это было нужно. Теперь придется играть по-крупному. Понимаешь? Мы будем оставлять следы, зацепки, улики. Но если я сосредоточусь на главном, то уже через месяц стану неуязвим. Мы займемся нормальной, честной, правильной работой. И принесем достаточно много добра миру.

– Достаточно много, чтобы забыть?

– Вот на это не надейся, дорогой. Забыть ты не сможешь ничего и никогда. У жизни кнопки «делит» не существует.

– В прошлый приход ты сказал бы – ластика не существует.

– Все меняется, Ярослав. Решай. Мне еще нужно договориться о твоем Посланнике.

Это не было шантажом, просто информацией. Визирь не собирался опекать человека, не желающего делать свою часть работы. Власть дармоедов не любит.

– А если они не позвонят?

– Тогда тебе не потребуется брать грех на душу.

Визирь сказал это так охотно и небрежно, что надежды не осталось. Никакой.

– Мы договорились?

Кивнуть оказалось проще, чем сказать. Но Визиря это устроило.

– Я знал, что не ошибся в тебе. – Хайретдинов потянулся, похлопал его по плечу. Покровительственно. Компенсаторный жест физически слабого человека.

– Визирь, я могу позвонить по межгороду?

– Подруге?

– Жене… бывшей.

– Звони. – Визирь гостеприимно кивнул на телефон. – Не разорюсь.

Заров подошел, поднял трубку. Набрал номер. У него была плохая память на цифры, но этот номер, по которому он звонил раза два в год, почему-то помнился.

Интересно, а что он хочет услышать?

Да и застанет ли Галю – в Алма-Ате уже полдень, она может быть на работе. Может и не быть, конечно, у преподавателей график достаточно скользящий…

Трубку не брали. Он насчитал шесть гудков, потом нажал на рычаг. Покосился на Визиря. Тот продолжал завтракать. Сосредоточенно, деловито. Набирался сил перед работой.