тоже… она же на самом деле захлебнулась. Но риск того стоил. Никто и не усомнился в виновности Льва и Юрия. Подкинутый костюм, кровавые ножны и оторванная пуговица от пиджака «душителя» сделали свое дело. Потом мы избавились от Глеба, дабы тот не нарушил наши планы, тем более что денег собрали уже предостаточно и в скором времени могли осуществить свою мечту. Хотя Кристину все еще посещали мысли о кладе Жечевой. Ведь найди мы его, не пришлось бы больше промышлять нашим ремеслом и подвергаться опасности. А этот самоуверенный болван Глеб до последнего момента не подозревал, что его участь уже предрешена! – засмеялась Таня. – Ходил таким петухом, каждый день ездил на шоу демонстрировать свое мясо, желая подцепить богатую клиентку. Заигрался мальчик! По просьбе Кристины подбивал клинья и к хозяйской дочке Ольге, но у Глеба ничего не вышло, что его сильно опечалило.

– Все-таки не стоило трогать друга моего отца, – прохрипел Дима.

– А… путешественник. У нас в гостиницах находились свои осведомители, которые сообщали о прибытии богатых клиентов за определенное вознаграждение. Про друга твоего отца ходили слухи, что он бабник, и я решила подцепить его на короткую юбку еще по дороге из аэропорта. Да, я повелась на ценные археологические находки, но клянусь, не знала, что ты сын старого археолога, его коллеги. Видимо, кто-то наверху попутал наши планы, подключив вас, перехлестнув наши дороги, причем несколько раз! – Татьяна сокрушенно вздохнула.

Следователь рассмеялся.

– Сколько веревочке ни виться… Кстати, именно Евгений Ильич заметил, что шрам на вашей груди от удара, который вы могли нанести только самостоятельно.

– Чертов патологоанатом! И сюда влез, – огрызнулась Таня. – Почему он не сдох от пьянства?

– Извините, так уж получилось, – подал голос Евгений Ильич.

– Я думала, что состав вещества, каким мы травили клиентов, никогда не будет найден, – грустно сказала Коршунова, – я, конечно, догадывалась, что муж вел какие-то записи с химическими формулами и расчетами своих экспериментов, поэтому и решила окончательно уничтожить все улики, устроив пожар на кафедре. Потом узнала, что вездесущий Евгений Ильич вынес из кабинета мужа какие-то документы. Мы не могли рисковать, вдруг бы они попали в руки специалиста.

– Мы знаем, что вы хотели учинить с Евгением Ильичом и устроить пожар в анатомичке.

– Очень жаль, что не получилось ни то ни другое. Иначе бы вы никогда не сидели здесь с таким торжествующим видом, – парировала Коршунова.

– Нашли сокровища королевы Жечевой? – усмехаясь, спросил Дмитрий.

– Конечно, нет… Я убедила Кристину выкинуть эту чушь из головы и вернуться домой. У нас уже было достаточно добра, чтобы продать его и поехать за границу. Да, я собиралась жить! Люблю жизнь и красивых мужчин! Вы, Дмитрий, мне действительно понравились! Я надеялась, что вылечусь и продолжу вкушать все прелести жизни!

– Ну, что ж… мне все ясно, – захлопнул блокнот следователь. – Увести ее. В ближайшее время надо связаться с болгарскими коллегами, а за вашей сообщницей уже выехали.

Оглушительный звонок прервал повисшее молчание. Иванов резко дернулся и подскочил к телефону. По его враз помрачневшему лицу стало понятно, что сообщение не из приятных.

– Боюсь, у меня плохие новости, – сказал следователь Еве и Диме. – По нашим сведениям, Кристина Бунеева два дня назад вылетела в Варну.

– Обратно в Болгарию? – удивленно переспросила Ева.

– Совершенно верно. Иван Костов в срочном порядке вернулся на родину, и уже сегодня от него поступило известие, что семья Кутеповых убита.

– Как?!

– Похоже, что тем же способом, что и Глеб, археолог Игорь Александрович, болгарка Мария. Мы не успели… Они все задохнулись, кроме дочери Кутеповых Ольги, ее просто не оказалось дома. Кристину задержали прямо в поместье в невменяемом состоянии, но это не наркотическое состояние. Она просто психически больна. Все время твердит о каких-то сокровищах, которые ее спасут, что семья Кутеповых незаконно присвоила себе богатство болгарской королевы. Кристина не отрицает, что убила семью Кутеповых, войдя к ним в доверие на правах соотечественницы. Скоро ее привезут на родину, и в этом деле будет поставлена точка.

Ботанический сад зимой представлял собой зрелище куда более печальное, нежели цветущей весной и жарким летом. Голые стволы деревьев и ветки с коричневой корой, покрытой ледяной корочкой и кое-где сохранившейся пожухлой листвой, кусты роз выглядели сейчас совсем не привлекательно. Большие кактусы напоминали карликовых уродцев, скрюченных от пронизывающего морского ветра, обдувавшего летнюю резиденцию королевы Жечевой с трех сторон. Деревянные постройки смотрелись уныло и одиноко, под раскидистыми кустами больше не играла музыка, не сидели люди за летними столиками с кружками пива. Природа в курортном местечке замерла в предвкушении нового сезона. Процессия в мокрых куртках и плащах, состоящая из Евы, Димы, его отца Леонида Ильича и Ивана Костова, направлялась по скользкой тропинке к главному зданию резиденции. Ева держала под руку Диму и думала о том, что «пути Господни неисповедимы». Ее приключения начались с поездки в Болгарию и заканчиваются снова в этой стране. Темно-серое море на горизонте сливалось с небом такого же цвета и было покрыто мелкой рябью волн, гонимых сильным ветром к берегу и с шумом бросаемых им на холодный, влажный песок, который в легкой дымке тумана тоже казался серым. Дверь им открыла Оля Кутепова, зябко кутающаяся в шерстяной плед. С недавних пор она очень изменилась, повзрослела. На бледном осунувшемся лице выделялись большие печальные глаза, равнодушно глядевшие на пришедших. Она сильно похудела, а так как и раньше отличалась изяществом, то сейчас создавалось впечатление, что ее унесет первым же сквозняком. Ольга была предупреждена и подготовлена к их приходу, поэтому слабо улыбнулась и отступила внутрь своего миниатюрного замка.

– Проходите, пожалуйста…

Ее глаза сами искали глаза Дмитрия. Как видно, его приходу она обрадовалась больше всего. Гости бросили на вешалку мокрые плащи и прошли в просторную гостиную с овальным лакированным столом, окнами с резными рамами по всему периметру, старинной люстрой, полом из цветного, давно не чищенного паркета и стульями в зеленом бархате девятнадцатого века.

– Садитесь, – пригласила она их на правах единственной оставшейся в живых хозяйки.