– Какой же ты, Колька, идиот! – Яна закрыла лицо руками.

– А что такого?.. – вяло пробубнил Брыкун, и она поняла, что до него наконец начал доходить смысл блестяще проведенной Юлькой операции.

Колька помолчал немного, а потом вдруг сказал:

– Хочешь, я скажу ему, что ты ни в чем не виновата?

– Это не поможет. – Яна отняла от лица руки и посмотрела в зеленые глаза Брыкуна.

– Почему?

– А ты бы при такой ситуации поверил, что я ни при чем?

– Тебе – поверил бы! – убежденно сказал Колька.

– А он не поверит.

– Почему?

– Потому что он гораздо хуже меня знает, чем ты.

– И что же теперь делать?

– Нет! Вы посмотрите на него! – всплеснула руками Яна. – Он мне, можно сказать, сломал жизнь, а теперь еще и спрашивает, что делать.

– Ну... я вообще-то могу тебе предложить, что делать, только ведь ты не согласишься...

– Излагай свое предложение! – усмехнулась Яна.

– Я считаю, что раз уж так вышло, то, может быть, и наплевать на этого... твоего графа, а? Раз уж у него мозгов не хватает разобраться, где ты виновата, а где – нет. Мне кажется, что я ничем его не хуже. Я бы, кстати, сразу понял, в чем дело!

– Колька! Раз ты без конца говоришь мне о любви, значит, знаешь, что она такое?

– А то! – солидно отозвался Брыкун.

– Так вот: мне нужен только Витя и никто больше! Запомни это!

– Яна, он ничего не хочет слушать, – огорченно сказала Таня. – Я уж и так, и эдак... Ничего. Он будто каменный. Юра тоже пытался с ним поговорить. Все бесполезно.

Яна молчала. Что тут скажешь? Витя проходил мимо нее, как мимо стены, или шкафа, или стенда с результатами успеваемости их средней школы. Она несколько раз порывалась остановить Шереметьева и поговорить, но он кривился, как от зубной боли, и даже не замедлял шага.

Яна долго раздумывала, почему же в этой – такой ужасной! – ситуации ей не хочется бежать за цианистым калием или просроченными таблетками, и вдруг поняла. Она должна принести себя в жертву своей любви. Умереть – слишком легкий выход. Она, Яна Кузнецова, должна жить, чтобы страдать. И она будет страдать изо всех сил, и Витя в конце концов все поймет. Не сразу, конечно, но все-таки обязательно прочувствует, что она ни в чем не виновата. И он вернется к ней, и примирение их будет таким счастьем, которого они оба никогда еще не переживали. И ради этого стоит жить.

– Янка! – запыхавшаяся Самохина влетела в квартиру Кузнецовых. – Я видела Витькино кольцо!

– Ты же не знаешь, как оно выглядит!

– Ты столько раз про него рассказывала, что мне кажется, будто я его уже сто раз видела.

– И где же ты его обнаружила?

– Я сейчас бегала в школу, потому что забыла дневник в кабинете биологии. А там девчонки из 10-го «А» полы мыли. Вернее, они в тот момент швабры с тряпками как раз побросали и разглядывали что-то блестящее, а Вика Назарова как раз говорила про сапфир и восемнадцатый век.

– Бежим! – воскликнула Яна и сдернула с вешалки куртку.

Но кабинет биологии оказался уже закрытым. Яна хотела бежать в учительскую, чтобы попросить у кого-нибудь из преподавателей Викин адрес, но Назарова вдруг собственной персоной выплыла из соседнего кабинета. Кузнецова сразу узнала Витино кольцо, сверкающее на ее пальце голубыми искрами в свете яркого весеннего солнца.

– Вика, откуда у тебя такое чудесное украшение? – спросила Яна.

Назарова снисходительно посмотрела на малолетних восьмиклассниц и небрежно проронила:

– По наследству досталось.

– Ты слишком неосторожна, – продолжила Яна.

– Что? – насмешливо оглядела подруг Вика. – В каком это смысле?

– В прямом! У тебя на пальце, конечно, наследство, только не твое. Тебя могут обвинить в воровстве.

– Ну-ка, ну-ка... Нельзя ли поподробнее?

– Пожалуйста! Я не знаю, откуда у тебя кольцо, но мне точно известно, кому оно на самом деле принадлежит.

– И кому же? – С Викиного лица исчезло выражение презрительного высокомерия.

– Я скажу тебе, если ты признаешься, где его взяла.

– А если я не хочу с тобой это обсуждать?

– Тогда я вынуждена буду сказать о кольце его владельцам, а они, скорее всего, заявят в милицию, – твердо сказала Яна, а верная Таня встала к ней поближе, чтобы Назарова не сомневалась, что они вместе и заодно.

– Интере-е-есно, что же мне сделает милиция? – Вика уперла руки в боки и разглядывала подруг, как диковинных зверей. – Ну, допустим, приврала я про наследство. И что? Я это кольцо, между прочим, купила самым честным образом, на что, по-моему, имею полное право. И ни милиция, ни тем более вы мне не указ!

– Вика! Это кольцо ищут. Его нельзя было покупать! Сколько ты за него заплатила? – Яна чувствовала, что вся дрожит от волнения.

– Не твое дело!

– Это очень дорогое кольцо, – решила сказать свое слово Самохина. – Вряд ли ты, Вика, такая состоятельная особа.

– Ну ладно, хватит атмосферу нагнетать. Я заплатила за него целую тысячу! По-моему, достаточно за несколько граммов золота и один-единственный камешек!

– Я не знаю точно, сколько оно стоит, но наверняка раз в двадцать больше, – сказала Яна.

– Не может быть! – ахнула Вика и со страхом покосилась на кольцо. – Вообще-то... мне его Настька Шереметьева из 7-го «В» продала, – пролепетала она. – Сказала, что ей срочно нужны деньги... Еще она сказала, что кольцо больше тысячи стоит, но ей, дескать, некогда ждать, когда я нужную сумму насобираю... Неужели оно действительно такое дорогое? Неужели двадцать тысяч?

– Может, и больше.

– А чье это кольцо? Вы обещали сказать! Неужели Настька его украла?

– Дома взяла, из отцовского сейфа. Это их фамильная драгоценность. Родители уже знают, что оно пропало, только думают на нашего Кольку Брыкуна.

– А Колька-то при чем?

– Он последнее время с Настей тусовался. У них роман.

– Ничего себе! – удивилась Вика. – Такие малолетки, и уже – роман!

Яна с Таней решили пропустить мимо ушей весьма нелестное слово «малолетки» и дружно промолчали.

– Ну?! И что мне теперь с кольцом делать? – Вика в конце концов так разволновалась, что щеки ее стали одного цвета с малиновой помадой. – Вообще-то, я думаю, что имею право никому его не отдавать. Я же правда купила его честно... Откуда мне было знать его настоящую стоимость?

– Вика! Настька же несовершеннолетняя! Надо отдать кольцо, и тебе вернут твою тысячу!

Назарова молчала, нервно постукивая о пол каблучком своей модной туфельки. Потом, решившись, сказала:

– Нет, не пойду я к ним. Я ни в чем не виновата. Но можете Шереметьевым передать, что кольцо у меня. Пусть сами ко мне приходят. Я его отдам в обмен на деньги. Мне неприятности не нужны.

Вика повернулась к выходу из коридора на лестницу, но Самохина вдруг остановила ее, покопалась в