– Они украдены, так?

– Да, – ответила Ханна.

– У вас?

– Да. И у Арчера. Мы партнеры по австралийской жемчужной ферме.

Фред посмотрел на Арчера. Тот кивнул.

– Столько лет у вас были такие жемчужины, и вы никогда не говорили мне, – зло и обиженно отозвался Фред.

– Не у меня. У мужа Ханны, – сказал Арчер. – Я видел одну такую жемчужину около семи лет назад. Другую – совсем недавно. Кто их вам продал?

Фред открыл коробочку и, нахмурившись, уставился на ее содержимое.

Происходящее нравилось ему все меньше: он купил краденые жемчужины!

Захлопнув коробочку, Фред посмотрел на Арчера.

– Тэдди Ямагата.

Ханиа нетерпеливо смотрела на дверь кафе, барабаня своими полированными ногтями по зеленому столику. Два горячих кофе согревали и наполняли ароматом помещение кафе.

Арчер наполовину осушил свою чашку, Ханна тоже отпила несколько глотков. Вкус кофе показался ей странным – она еще не успела привыкнуть к эспрессо.

– Почему бы нам не пригласить их выпить с нами кофе, пока ждем Ямагату? – раздраженно спросила она.

Арчеру не требовалось оглядываться, чтобы понять, о ком говорит Ханна.

Их преследователи сидели около входной двери, поглощая превосходный кофе, к которому не привыкли.

Снаружи уютного кафе свирепствовали ветер и дождь. На улице темнело, хотя часы показывали всего два часа дня. Внутри кафе было светло и красочно, однако подобное оформление уже устарело. Неоновые светильники дугой огибали стену, спускаясь к горшкам с фантастическими растениями, сделанными из битого стекла и фольги. Из двух маленьких колонок рвался наружу крик Мика Джаггера. Машины для эспрессо ревели и кипели, наполняя помещение кофейным ароматом.

Арчер взглянул на часы. Если Тэдди не поторопится, то они опоздают на вечеринку, устраиваемую Донованом-старшим.

– Агенты всегда работают парами? – спросила Ханна.

– Не всегда. Еще вчетвером, вшестером и больше.

– Это ответ вашего правительства на безработицу?

– Это и твое правительство.

Ханна моргнула.

– Я уже забыла. Так давно это было. Объясни-ка мне еще раз, почему за нами следят?

– Чтобы видеть, куда мы идем.

– Верно. Почему я не могу этого запомнить?

Когда она увидела его улыбку, ей захотелось наклониться к нему и прижаться губами к его рту. Но когда улыбка исчезла, Ханна вновь увидела холодную, твердую сдержанность его лица. Если ему случалось нечаянно прикоснуться к ней, она чувствовала холод и равнодушие.

Ханна уже устала твердить себе, что так лучше. Ей хотелось вновь ощутить его пламенную чувственность, огонь, разгорающийся в ней в ответ на его жар, испытать экстаз, дробящийся на миллион ярких кусочков, и затем уснуть в его объятиях, зная, что он испытывает тот же восторг, что и она.

Раньше Ханна и представить себе не могла, что между мужчиной и женщиной могут существовать такие отношения. Теперь она это знала.

«Сегодня ночью, – пообещала она себе. – Сегодня ночью я сломлю его гордость. Я знаю, что он хочет меня. Если он может контролировать свое поведение, глаза и голос, то тело – нет. Не всегда. Я могу заставить его сердце бешено колотиться, просто опершись на его руку. Со мной он может сделать то же самое. Мы взрослые люди, никому ничего не должны. Почему бы нам не быть любовниками?»

Непрошеные воспоминания о Саммер нахлынули на Ханну. Приятное ощущения тяжести, когда она держала малышку на руках. Сладкая детская улыбка. Ясные серо-зеленые глаза, искрящиеся смехом.

Глаза Арчера.

«Если ты просто хотела ребенка, надо было обратиться в банк спермы».

Арчер и Лэн были похожи настолько, что это раздражало Ханну. Они могли быть похожи и в отношении к детям. Лэн не переживал, когда у Ханны случился выкидыш. Сказать по правде, он был даже доволен: он не хотел детей.

Никогда. После выкидыша она с ним согласилась: не стоило заводить детей от человека, который был слишком безжалостен и жесток. И Ханна начала тщательно предохраняться. А после того, что случилось с Лэном, вопрос о детях был решен окончательно. Никакого ребенка. Никогда.

А потом Лэн умер, и Ханна опрометчиво завела роман с другим мужчиной, который тоже безжалостен и жесток. Да, Арчер любит племянницу, но свой ребенок – это другое.

Ханне все чаще казалось, что с ней что-то не так, если ее сексуальное влечение распространяется лишь на неподходящих мужчин.

Ей становилось не по себе при мысли, что страсть, которую она испытывала к Арчеру, не могла быть перенесена ни, на кого больше. Лэн едва касался поверхности ее чувственности, другим мужчинам не удавалось даже этого. Ханна никогда раньше не думала о мужчинах; они все просто не интересовали ее сексуально.

С Арчером все было иначе. Влечение к нему настойчиво давало о себе знать.

Ханна с ужасом поняла, что она могла выйти замуж и завести ребенка, но он не был бы зачат в ослепляющем экстазе страсти. Кроме Арчера, ее никто не привлекал.

Эта уверенность сделала ее злой и в то же время беззащитной, как глаза Арчера, смотрящие сейчас на нее.

– Тэдди подходит к двери, – сказал Арчер. Помедлив, он неохотно поинтересовался:

– С тобой все в порядке?

– Все замечательно. А что?

– Ты выглядишь…

Напуганной. Измученной. Обиженной.

– …бледной.

– Значит, я ничем не отличаюсь от местных жителей.

В голосе Ханны не чувствовалось никаких эмоций. Напряжение и боль читались на ее лице.

– Ты должна была позволить мне отвезти тебя домой, – сказал он. – Тебе нужно отдохнуть.

– Не беспокойся. Я не стеклянная, не рассыплюсь.

Это было одно из любимых выражений Лэна. Ханна испытывала какое-то извращенное горькое удовольствие, повторяя его с интонациями Лэна. Она заметила, как нехорошо сузил глаза Арчер. Это позабавило ее еще больше.

– Я иду с тобой в поисках «Черной троицы», – произнесла Ханна твердо. – Так что не пытайся сбросить меня на попечение твоей семьи.

Тэдди придвинул к их столику стул и сел. Капли воды искрились на его высоком лбу и красной куртке. Он расстегнул молнию, показывая поражающую воображение ананасово-желтую рубашку с ярким взрывом листьев, разбросанных спереди. Кивнув Ханне, Тэдди повернулся к мужчине, смотревшему на него таким холодным взглядом, что дождь на улице показался ему теплым душем.

– Мне нужно через час быть в аэропорту, – с ходу начал Тэдди. – Что вас интересует?

– Жемчужины, которые вы продали Лински.

– Я продал множество…

– Чем меньше вы будете мне врать и без толку трепать языком, тем больше у вас шансов успеть на самолет.

Тэдди слегка улыбнулся и откинулся на спинку стула, приготовившись заняться любимым делом – торговаться.