крыло реформаторов, выводя из-под удара ключевую фигуру творческого коллектива — «красного», как тогда его называли в некоторых кругах, Н. А. Милютина.
Спокойная и мудрая, великая княгиня постоянно оказывала поддержку сомневавшемуся в правильности избранного пути императору, сообщая ему об отношении к российским реформам европейских государей. Так, находясь в 1860 году за границей, Елена Павловна встречалась с Наполеоном III и писала затем Александру из Женевы, что император Франции «выразил самое искреннее восхищение той твердостью, с которой Вы преодолеваете все препятствия», и что, по его мнению, «принцип освобождения крестьянина с землей не позволяет сомневаться в уме государя»[85] .
Идя на риск потерять личное состояние, она предоставила свое имение в Полтавской губернии для осуществления крупномасштабного эксперимента. За два года до обнародования освободительного манифеста там предварительно была опробована модель крестьянской реформы — в том виде, как ее представляли люди, близкие ей по духу.
Без всяких преувеличений великую княгиню Елену Павловну следует отнести к числу немногих подлинных вдохновителей преобразований, предпринятых тогда в России.
И все же, несмотря на все свои достоинства, великий князь Константин Николаевич и великая княгиня Елена Павловна не были способны заниматься рутинной работой, точно и ясно выстраивать и выверять, что и как следует делать. У них не хватало качеств, необходимых для длительной, изнуряющей работы, подобной той, что выполняют каменщики, выкладывая стены здания. Тут нужны были другие люди — люди особой породы — целеустремленные, обладающие убеждениями, знаниями, способностями чиновники. И такие люди находились, пусть не сразу, но прокладывали себе дорогу, и их появление в конечном счете стало велением времени.
Кружок великого князя Константина Николаевича внешне производил впечатление дискуссионного клуба. Однако в том, как действовали и мыслили те, кто органично вливался в это сообщество, угадывались зачатки первой в России легальной партии либерального толка. Устава и программы не существовало, отсутствовали руководящие органы и документы: недавнее прошлое, связанное с судьбой декабристов и петрашевцев, многому научило российских интеллектуалов.
Постепенно обрел вес уже упоминавшийся прежде печатный орган объединения — «Морской сборник», где публиковались материалы, главным достоинством которых было выражение программных взглядов и идей либерально-реформаторской направленности. Его авторы вдумчиво анализировали проблемы, приводили неотразимые аргументы при обосновании тех или иных конструктивных идей, продвигали многое из того, что подготавливало российские реформы, а затем и вошло в их программу.
На протяжении 1855–1860 годов рекомендации влиятельных покровителей позволили наиболее одаренным участникам кружка пройти «обкатку» на различных должностях в правительственных ведомствах и департаментах, постепенно эти люди заняли главенствующее положение там, где вызревали условия для реформаторского творчества, где выстраивались принципы и подходы к намеченным преобразованиям.
В продвижении крестьянской реформы ключевые позиции перешли к Н. А. Милютину, в реформе системы государственного и местного самоуправления — к П. А. Валуеву, народного и университетского образования — к А. В. Головнину, в судебной — к Д. Н. Замятнину, в реформировании экономики и финансов — к М. X. Рейтерну, в цензурной — к Валуеву, Головнину, А. В. Никитенко и в военной реформе — к Д. А. Милютину.
Не сразу и не в одно время эти люди оказались призванными на государственные посты. Не каждому из них сполна удалось реализовать себя, осуществить задуманное. Не каждый был в состоянии охватить полноту проблем и далее найти средства и ресурсы для их решения. По-разному судьба наградила их удачей и признанием современников. Но именно они оказались в нужный момент на нужном месте. Им по заслугам должно принадлежать место на почетном пьедестале истории российской государственности.
Первой такой фигурой, «рабочей лошадью» в правящем кабинете Александра II, стал князь Александр Михайлович Горчаков, взявший в свои руки внешнюю политику страны.
Еще в молодые годы цесаревич Александр Николаевич много внимания уделял Министерству иностранных дел. После ознакомительного посещения министерства для него был подготовлен специальный доклад — обзор всех сторон деятельности внешнеполитического ведомства. В докладе особо подчеркивалось: внешняя политика России совершается «по предписаниям и под руководством самих государей».
И в самом деле, внешнеполитическое ведомство находилось в прямом ведении российских самодержцев. Это часто приводило к тому, что министры иностранных дел не имели возможности для свободного принятия решений. Ни канцлер К. В. Нессельроде, пытавшийся противостоять железной воле Николая I, ни Н. К. Гире, опытнейший дипломат, отодвинутый от управления внешней политикой России Александром III, не были свободны в принятии государственных решений.
Совсем иное положение занимал рядом с императором Александром II Горчаков. Несмотря на солидный возраст, он более чем кто-либо отвечал требованиям нового царствования. И внешне, и внутренне Горчаков воплощал собой тип государственника. Он имел многолетний опыт европейского общения, был способен на равных, без подобострастия, вести диалог и с правителями других государств, и с собственным государем. Его умение держаться, беседовать, вести дискуссию выделяло его среди других государственных мужей. Рослый, стройный, элегантный, всегда изысканно одетый, Горчаков превосходно смотрелся, был украшением императорской свиты. «Питомец мод», «большого света друг», «обычаев блестящий наблюдатель» — качества, подмеченные еще Пушкиным, с течением времени только развивались в Горчакове. Кроме всего прочего, он был человеком энциклопедических знаний, живого ума и остроумия, блестяще умел каламбурить, знал новейшие анекдоты. Сановников не могло не раздражать его превосходство. Вызывали зависть его служебное долголетие, чины и награды, которыми он был отмечен. Время от времени рождались слухи о возможной отставке Горчакова, да и сам он неоднократно заявлял о своем намерении уйти с поста министра иностранных дел. Долгоруков писал о Горчакове: «…он единственный из петербургских министров… объявлял иногда, что выйдет в отставку, если по такому-то или по такому-то вопросу мнение его не будет уважено»[86]. Однако альянс императора и министра, этих разных по складу характеров и возрасту людей, сохранил жизнеспособность, выстоял под натиском дворцовых интриг и заговоров высшей бюрократии, выдержал бурные события того времени.
Официальная хроника того времени, дневники, воспоминания современников, исследования, предпринятые по свежим следам и впоследствии, подтверждают тот факт, что Горчаков принимал участие в разработке и продвижении важнейших решений и проектов царствования Александра II. Его деятельную роль в судьбе российского государства даже самые пристрастные недоброжелатели и исследователи не в состоянии отрицать. Историческая заслуга Горчакова состоит прежде всего в том, что его усилиями обеспечивались стабильные международные условия для осуществления внутрироссийских преобразований. Им была предложена и с большим дипломатическим искусством продвигалась такая внешняя политика, которая на протяжении двадцати лет оберегала российское государство от вмешательства в военные конфликты, столь часто возникавшие в Европе в ту пору.
Назначенный одним из первых в команду Александра II, министр Горчаков соответствовал тому высокому уровню требований, которые предъявлял император при подборе членов кабинета. На начальном этапе Горчаков даже стал негласным лидером в трудно собираемой команде реформаторов из числа государственных деятелей, постепенно вовлекавшихся в высший эшелон руководства. Позднее в кабинет министров пришли и другие государственные деятели, которым пришлось принять на себя бремя ответственности, проявить способность эффективно работать в противоречивых условиях набирающих силу преобразований. Сейчас мы бы называли этих людей «младореформаторами».
Ключевым событием, вокруг которого выстраивался социально-политический орнамент царствования Александра II, стала крестьянская реформа. Этот акт оказал огромное влияние на все стороны жизни, вызвав глубокие преобразования всего государственного организма.
Разработка реформы, ее этапов и форм осуществления находилась под воздействием противоречивых, порой взаимоисключающих обстоятельств и противостоящих влиятельных сил. Если в выборе цели у Александра II сомнений не было, то о том, каким образом выполнять задуманное, какие использовать подходы, шли споры. Сочувствующие государю были, однако дело не двигалось. Было
