заврался, что в конце концов принужден был признаться, что шар этот подбросила ему нечистая сила, а впрочем, не исключена возможность, что он свалился с неба и попал прямо в сундук. Вот и все, что ему было об этом известно.

Относительно же тех вещей, которые попали в Беранду со стороны, и, в частности, относительно целой кучи военных припасов рабочие утверждали, что все они достались им от повара и матросов различных судов, останавливавшихся в Беранде за последние годы, и это, пожалуй, можно было допустить. Ясно, что оружие и патроны большею частью завозились посетителями Беранды, но установить это было трудно.

— Каков арсенал! — заметил Шелдон, обращаясь к Джен. — Ведь мы спали на вулкане. Их бы всех надо перепороть…

— Мой не пороть! — крикнул снизу Гугуми. — Мой отец большой фелла, вождь! Мой пороть, будет плохо вам!

— Что такое Гугуми? — закричал Шелдон. — Ты у меня запоешь, погоди! Ну-ка, Квэк, нацепи ему кандалы!

Квэк, статный молодец, главный приказчик плантации, схватил Гугуми с помощью других надсмотрщиков и связал ему назади руки и надел на них тяжелые кандалы.

— Мой задаст вам, мой вас всех перебьет, — огрызался Гугуми с искаженным злобой лицом.

— Только, ради Бога, не надо пороть, — тихо промолвила Джен. — Если наказания нельзя никак избегнуть, то пусть их наказывает правительство, а не мы; отправьте их лучше в Тулаги. А то предложите им на выбор: высылку или штраф.

Шелдон кивнул головой, встал с места и обратился к чернокожим.

— Мэнонми! — крикнул он, — выходи!

Мэнонми вышел и стал впереди.

— Ты отчаянный, фелла, вор! — обрушился на него Шелдон. — Ты украл целый воз вещей. Ты украл у меня один, фелла, рушник, один, фелла, тесак, двадцать, фелла, лядунок с патронами. Тебя надо было бы вздуть хорошенько. Выбирай любое: или штраф — один, фелла, фунт, который я запишу за тобой в толстую книгу, или Тулаги, где правительство тебе пропишет плетей. Там, в тюрьме, много вашего брата и из Нью- Джерси, и с Изабеллы. Там, фелла, малаитских не любят и зададут тебе перцу. Так вот, выбирай…

— Бери, фелла, фунт, — согласился бедняга.

Он смиренно вздохнул и сошел со ступенек, а Шелдон записал за ним штраф в конторскую книгу.

Таким же образом Шелдон вызвал по очереди всех остальных провинившихся и всем им предложил то же самое, все они предпочли ссылке и наказанию штраф. Иных оштрафовали только на несколько шиллингов, но размер пени повышался сообразно вине и в более тяжких случаях доходил до нескольких фунтов. Особенно сильно досталось тем, у кого были обнаружены ружья и вообще военные припасы.

На Гугуми и его пятерых соплеменников возложили взыскание по три фунта на каждого, но, обменявшись парою слов на своем гортанном наречии, все они по примеру Гугуми наотрез отказались от штрафа.

— Попадешь в Тулаги, — грозил ему Шелдон. — Там всыплют тебе, фелла, плетей и засадят в тюрьму на три года. Мистер Бернет узнает про винчестер, узнает про патроны, узнает про револьвер, узнает про черный порох, узнает про динамит и рассердится не на шутку: запрет тебя на три года. Не согласен на штраф — насидишься в остроге. Слышишь, что ль?

Гугуми покряхтывал.

— Это сущая правда. Бернет с ними не будет церемониться, — промолвил Шелдон на ухо Джен.

— Мой три, фелла, фунта бери, — промычал Гугуми, глядя на Шелдона исподлобья и переводя пылающий взор на Джен и приказчика Квэка. — Мой кончал вас, убил! Мой отец большой фелла, вождь в Порт-Адамсе!

— Ладно, знаем, — крикнул Шелдон. — Молчать!

— Мой не трус, — отвечал сын вождя, пытаясь озорством поддержать свой престиж перед товарищами.

— Запри его на ночь, — приказал Шелдон Квэку. — А как солнце взойдет, поведи этого феллу и тех пятерых фелла косить траву. Понимаешь?

Квэк усмехнулся злорадно.

— Мой понимает, — отвечал он. — Резал трава «нгари-нгари»[42] хорош!

— За Гугуми теперь смотри в оба! — сказал Шелдон, когда толпа схлынула и надсмотрщики повели чернокожих отдельными партиями на работы. — Остерегайтесь его, пожалуйста, — просил он Джен. — В особенности, когда будете одна на плантации. Он страшно озлился за то, что у него отобрали винчестеры. Это подействовало на него сильнее, чем то оскорбление, которое вы ему нанесли. Теперь он готов на убийство.

— Интересно бы знать, что поделывает мистер Тюдор? Прошло уже месяца два, как он забился в лесные дебри. И ни слуху ни духу о нем с тех пор, как он вышел из Вину.

Джен Лэкленд, сидя верхом на коне, осматривала маисовые насаждения на берегу Бейльсуны, а рядом с ней, опираясь на плечо ее лошади, стоял Шелдон, который приплелся сюда пешком из дома.

— Да хоть бы весточку подал какую-нибудь, давно бы пора, — ответил он, пытливо глядя на наездницу из-под полей своей шляпы и стараясь угадать, насколько велика ее тревога об этом молодом, отважном золотоискателе. — Надеюсь, что он скоро вернется, и в добром здоровье. Напрасно только он уговорил бину-Чарли отправиться с ним в качестве проводника. Я бы на его месте не стал его уговаривать, потому что всякого бину в этих лесах ожидает одинаковая участь — «кай-кай». А Тюдор…

— Вон, вон, смотрите! — перебила вполголоса Джен, указывая на огромного крокодила, всплывшего на середину реки и издали похожего на бревно. — Ах, как жаль, что я не захватила винтовки!

Крокодил вдруг исчез под водой, оставив на поверхности мелкую рябь.

— Возможно, что это тот самый великан, который сегодня наделал дел. Ко мне спозаранку приходил один бину за бинтом и лекарствами. Несколько женщин бину возились на том берегу реки, и одна из них, зашедшая в воду, нечаянно наступила на огромного крокодила, который и схватил ее за ногу. Остальные женщины кинулись спасать ее. Спасти-то они ее спасли, но крокодил все-таки успел отхватить ей ногу до колена. Так передавал этот человек. Я надавал ему разных снадобий. Вероятно, она останется жива.

— Ах, какая гадина! — нервно вздрогнула Джен. — Отвратительное чудовище. Я их терпеть не могу!

— А акул не боитесь, когда ходите купаться, — сказал Шелдон.

— Здесь только такие акулы, которые для людей не опасны. Когда много рыбы, они на человека не нападают; вот если голодные, тогда дело другое — могут и цапнуть.

Шелдона всего передернуло. В его воображении промелькнула картина: нежная нагота милой девушки в зубастой пасти акулы.

— А все-таки надо быть осторожнее, — робко промолвил Шелдон. — Вы сами признались, что это рискованно.

— Вот то-то мне и нравится! — воскликнула Джен.

«Но вы не думаете о том, каково бы мне было вас потерять», — чуть не сорвалось у него с языка; он вовремя удержался от этого неуместного восклицания. Он боялся ее раздразнить. Было бы бестактно с его стороны упоминать, хотя бы только случайно, о своих личных чувствах.

— Кому что нравится: кому стихи, кому пастушеские идиллии, а кому брюхо акулы, — продекламировал он с меланхолической улыбкой и тотчас же добавил: — Хотелось бы мне уметь так же хорошо плавать, как вы. Может быть, это придало бы мне больше уверенности и спокойствия.

— Знаете, что я думаю? Что приятно быть женою такого человека, каким вы, кажется, понемногу становитесь, — заметила она, обнаруживая одну из тех внезапных метаморфоз, которые его всегда так