шагом, но потом остановился подождать тяжело нагруженных мандуктос. Солнце пригревало, и весенние дожди вернули траве зеленый цвет. Голубые цветы покрывали склоны холмов. Керрик сорвал длинный стебель травы и стал жевать его, поджидая мандуктос.

Потом они пошли дальше через небольшую рощу идут, где он впервые встретился с Саноне. Оттуда уже было видно реку и лагерь рядом с ней.

Он был пуст.

Саммад ушли.

Керрик был удивлен и даже немного обеспокоен отсутствием саммад, но на мандуктос это произвело ошеломляющее впечатление. Упав на колени, они жалобно запричитали. Их несчастье было так велико, что они не обратили внимания на Керрика, когда он заговорил, и ему пришлось толкнуть их.

– Мы пойдем за ними и найдем их. Они не могли уйти далеко.

– Но они ушли, может, вообще исчезли с этой земли, а мастодонты умерли, – простонал один из мандуктос.

– Ничего подобного. Саммад тану не привязаны к одному месту, как саску. У них нет полей и каменных жилищ, они должны двигаться в поисках пищи, искать места с наилучшей охотой. В этом лагере они провели всю зиму и не могли уйти далеко, иначе нашли бы меня и предупредили. Идем за ними.

Как всегда, путь, каким шли саммад, был хорошо виден. Сначала глубокие колеи вели к северу, затем повернули на запад к низким холмам. Они прошли по ним совсем немного, и Керрик увидел тонкие струйки дыма, поднимавшиеся впереди, и указал на них мандуктос. Сдеды поворачивали обратно к реке, к месту, где высокий берег был разрушен и рухнул, позволяя спускаться к воде. Мандуктос, чей недавний страх смешался с возбуждевюм при виде мастодонтов, заторопились вперед. Заметив их приближение, дети громко закричали. Широко шагая, Хервлак вышел приветствовать их и улыбнулся белой одежде Керрика.

– Может, это лучше меха, но в настоящую зиму ты замерзнешь. Пойдем сядем с нами, закурим трубку, и ты расскажешь мне, что происходит в долине.

– Хорошо, но сначала пошли за Сорли. Эти саску принесли ему подарок и просьбу.

Сорли позвали, и он довольно улыбнулся печеным лепешкам из молотого зерна, свежим сладким корням и редкому, но высоко ценимому меду. Мандуктос, озабоченно смотревшие, как он рылся в корзинах, облегченно вздохнули.

– Это хорошая еда после зимы. Но почему они принесли эти подарки моей саммад?

– Я объясню тебе, – сказал Керрик серьезно, указывая на подарки и мандуктос. – Но ты не должен даже улыбаться тому, что я скажу, ведь для этих людей это очень серьезный вопрос. Ты знаешь, как они уважают мастодонтов?

– Да. Я не понимаю этого, но это должно быть важно, иначе они никогда бы не сделали этого.

– Это крайне важно. Думаю, не будь мастодонтов, они не стали бы нам помогать. А сейчас у них есть просьба. Они просят твоего разрешения привести корову Духа в долину, чтобы теленок родился там. Они обещают кормить ее и стеречь, пока она не родит. Ты согласен?

– Они хотят оставить ее? Я не позволю им этого.

– Они хотят не оставить ее, а подождать, пока не родится теленок.

– В таком случае они ее получат. Неважно, где родится теленок.

Сорли медленно повернулся лицом к мандуктос и поднял руки ладонями вверх.

– Все будет, как вы просите. Я сам приведу туда Духа. Сегодня же.

Керрик перевел его слова, и мандуктос низко поклонились ему.

– Поблагодари этого саммадара, – сказал старший из них. – Скажи ему, что наша благодарность никогда не кончится. А сейчас мы должны передать его слова нашим.

Сорли взглянул на их удаляющиеся спины и покачал головой.

– Я не понимаю этого и даже не пытаюсь. Но мы будем есть их пищу и не будем задавать вопросов.

Потом был пир и все саммад разделили свежую пищу. Керрик, который ел это всю зиму, сейчас не притронулся к ней, но выбрал большой кусок копченого жесткого мяса. Когда пир кончился, охотники закурили трубку, пустили ее по кругу, и, когда она дошла до Керрика, тот с удовольстеием затянулся.

– Это место лучше, чем было прежде? – спросил он.

– Сейчас, да, – сказал Херилак. – Пастбища для животных здесь лучше, но охота такая же плохая. Чтобы найти дичь, нужно идти далеко в горы, а это опасно, ведь там охотятся темные тану.

– Что же тогда делать? Охота может быть плохой, но здесь всю нужную пищу мы получим от саску.

– Это хорошо одну зиму, но не всю жизнь. Тану живут охотой, а не подаянием. Хорошая охота может быть на юге, но на пути туда мы встретили голые и безводные холмы, которые трудно преодолеть, и все же мы попытаемся.

– Я говорил с саску об этих холмах. Там есть долины, где охота хорошая, но каргу – так они называют темнокожих – уже там. Значит, этот путь для нас закрыт. А на запад вы заглядывали?

– Однажды мы шли пять дней по пескам, а потом повернули обратно. Пустыня продолжалась и дальше, и в ней ничего не росло, кроме колючих растений.

– Об этом я тоже поговорю с саску. Они говорят, что по ту сторону, если до нее добраться, есть леса. Я думаю, они могут знать дорогу через пустыню.

– Тогда спроси их об этом. Если мы сможем пересечь ее и найти место с хорошей охотой и без мургу, мир снова станет таким, каким был до прихода холода и мургу. – Херилак невидящим взглядом уставился на затухающий огонь.

– Не думайте о них, – сказал Керрик. – Они не найдут нас здесь.

– Они не уходят из моих мыслей. В своих снах я иду вместе со своей саммад, вижу их, слышу охотников, женщин, детей и огромных мастодонтов, тянущих волокуши. Мы смеемся и едим свежее мясо. Потом я просыпаюсь, и все они мертвы, их голые кости заносит на далеком берегу пыль. После этих снов саммад, в которых мы живем, кажутся мне чужими и я хочу уйти от них подальше. Мне хочется вернуться на восток, пересечь горы, найти мургу и убить, сколько смогу, прежде чем погибну сам. Может, после этого мой дух обретет покой среди звезд и боль воспоминаний кончится.

Кулаки охотника сжались. Керрик понимал его ненависть к ийланам, но сейчас с Армун и ребенком, который должен был родиться, жизнь среди саску была пределом его мечтаний. Он не забыл ийлан, но они были в прошлом, а сейчас он хотел жить настоящим.

– Пойдем со мной к саску, – сказал Керрик. – Поговорим с мандуктос. Они знают многие вещи, и, если есть дорога через пустыню, они будут знать ее. Если саммад уйдут туда, мы будем иметь за собой двойной барьер из пустыни и гор. Мургу никогда не пересекут его, о них можно будет забыть.

– Хорошо бы. Ничего другого я не хочу так сильно, как выбросить их из своей памяти днем и ночью. Да, нам нужно пойти и поговорить с саску.

Херилак не одобрял поведения других охотников, которые смеялись над саску, работавшими на своих полях, над сильными мужчинами, копавшимися в грязи, подобно женщинам, вместо того, чтобы выслеживать дичь, как пристало настоящим охотникам. Благодаря поставляемой пище, все они прожили зиму хорошо. Когда Керрик показал ему, как выращивают и собирают растения, он. слушал с большим вниманием.

Он увидел, как сушат тагасо с кистеобразными желтыми колосьями на длинных стеблях, а затем развешивают на деревянных рамах. Крысы и мыши жирели на этих запасах, и, чтобы избавиться от них, саску использовали бамсемнилл, уменьшавших их количество. Эти гадкие длинноносые существа, многие с детенышами, сидящими на материнских спинах, обхватив тонкими хвостиками материнские хвосты, выслеживали в темноте грызунов, убивали и поедали их.

Они остановились посмотреть на женщин, которые извлекали сухие зерна из колосьев, а затем