остальными.
Пока они шли, пейзаж изменился. Каменные стены отступили, а песчаные дюны приблизились к реке. Тут и там их покрывали чахлые деревья. Через некоторое время земля стала ровнее.
Керрика удивили две вещи: ряды растений и охотники, работающие среди них, выполняющие работу женщин. Это было достаточно необычно. Но ийланы сажали поля вокруг своего города, так почему бы тану не делать этого, почему мужчинам не делать работу, которую выполняют женщины? Керрик повел взглядом вдоль зеленых рядов растений к каменным стенам вдали и темным отверстиям среди камней.
Они миновали группу женщин, завернутых в мягкое белое вещество, которые указывали на небо и щебетали своими высокими голосами. Керрик подумал, что должен испытывать страх в этой долине среди темных незнакомцев, но его небыло.
Если они хотели убить его, то могли сделать это гораздо раньше. Впрочем, опасность еще могла быть, но любопытство сильнее страха. Впереди поднимались трубы костров, бегали дети, а утесы все приближались, и вдруг Керрик остановился, пораженный внезапной мыслью.
– Город тану! – произнес он вслух. – Город тану, а не ийлан.
Охотник, за которым он шел, остановился и ждал, пока он осмотрится. Деревянные балки с зарубками, вероятно, сделанные из целых стволов деревьев, поднимались к отверстиям в стенах утесов. В них он видел лица, смотревшие вниз, на него; как в городе ийлан, всюду были движение и суматоха и люди занимались делами, которых он не мог понять. Затем он заметил, что охотник, первым встретившийся с ним, подзывает его к себе, к длинному темному отверстию у подножия утеса. Керрик подошел к нему и взглянул на каменную стену, немного отклоненную назад. Оказавшись в темноте, он заморгал, не в силах разобрать какие-либо детали внутренностей.
Охотник указал на каменную стену наверху.
– Валискис, – сказал он, повторяя то же слово, которое говорил, когда показывал на чашу с водой.
Керрик поглядел туда внимательно и постепенно начал понимать, что сказал ему охотник.
Там были различные животные, в цвете изображенные на камне. Многих из них Керрик узнал. На почетном месте, над всеми ними, почти в натуральную величину был изображен мастодонт.
– Валискис, – снова сказал охотник и наклонил голову к изображению огромного животного. – Валискис.
Керрик согласно кивнул, хотя и не понимал значения этой живописи. Это был точный портрет, так же как и черный мастодонт на чаше. Все картины были весьма реалистичны. Керрик вынул руку и коснулся оленя, говоря одновременно «олень». Однако темноволосого это ровным счетом не интересовало. Он шагнул назад, на солнце, и сделал Керрику знак следовать за ним.
Керрику хотелось остаться и осмотреть все это место, но охотник торопливо вел его к одному из бревен с зарубками, которое доставало до склона утеса. Вскарабкавшись по нему, он подождал Керрика. Подъем оказался довольно легким. За краем оказалось темное отверстие, приведшее их в комнату, и, чтобы войти в нее, пришлось согнуться. На каменном полу там стояли горшки и другие предметы, а в углу были свалены шкуры. Одетый в белое охотник заговорил, и из кучи мехов ему ответил тонкий голос.
Взглянув на кучу вблизи, Керрик заметил, что там что-то есть, какая-то фигура, лежавшая так, что была видна только голова. Губы на морщинистом лице шевельнулись, и беззубый рот прошептал:
– Откуда ты пришел? Как твое имя?
Глава двадцать первая
Когда глаза его привыкли к темноте комнаты, Керрик увидел, что кожа существа, хотя и темная от возраста, была подобна его коже, а глаза голубые. Волосы, которые когда-то были светлыми, стали сейчас редкими. Когда тонкий голос вновь заговорил, он услышал и понял большинство слов. Это был не марбак, который он знал, больше это походило на язык Хар-Хаволы, который пришел из-за гор.
– Твое имя, твое имя! – снова сказал голос.
– Керрик. Я пришел из-за гор.
– Я знаю это, да, знаю... твои волосы такие светлые. Подойди ближе, чтобы Хаунита могла увидеть тебя. Да, ты – тану. Смотри, Саноне, разве я не говорила, что еще могу говорить, как они?
Слабый голос сухо рассмеялся.
Керрик и Хаунита начали разговор, а Саноне, так назвали темнокожего охотника, слушал и довольно кивал, хотя и не понимал слов. Керрик не удивился, обнаружив, что Хаунита была женщиной, захваченной в плен еще в молодости. Все, что она говорила, было довольно бессвязно. Много раз за время разговора она засыпала, а проснувшись, заговаривала с ним на языке саску, как называли себя темнокожие охотники, и очень злилась, когда он ничего не понимал. Затем она захотела поесть и накормить Керрика. Был уже вечер, когда Керрик опомнился.
– Скажи Саноне. что я должен вернуться в свою саммад, но я приду сюда утром. Скажи ему это.
Однако Хаунита как раз заснула, храпя и что-то говоря, и разбудить ее было непросто. Правда, Саноне, казалось, понял, что хотел сказать Керрик, потому что вывел его обратно к каменному барьеру, а затем окликнул двух мужчин с копьями, стоявшими на посту.
Едва миновав барьер, Керрик бросился бежать в лагерь у реки, стараясь добраться до палаток до темноты. Херилака беспокоило долгое отсутствие Керрика, и он задал много нетерпеливых вопросов. Однако Керрик молчал, пока не добрался до палатки и не напился холодной воды. Херилак, Фракен и саммадары сели рядом с ним, остальные окружили их плотным кольцом.
– Сначала вы должны знать вот что, – сказал Керрик. – Эти темнокожие тану называют себя саску и не собираются сражаться с нами или прогонять нас прочь. Они хотят помочь и даже дадут нам пищу, и мне кажется, что это из-за мастодонтов.
Послышалось удивленное ворчание, и он подождал, пока все успокоятся, прежде чем заговорить снова.
– Я был так же изумлен, как и вы, и совершенно не понимаю их. У них есть старая женщина, которая говорит так, что ее можно понять, но слова ее не всегда ясны для меня. У саску нет мастодонтов, но они знают о них, вы видели мастодонтов на их чаше, а в пещере на каменной стене у них есть большие рисунки мастодонта и других животных. Значение этого не совсем ясно, но что-то в мастодонтах очень важно для них, хотя они и не имеют ни одного. Увидев наших животных, увидев то, что они слушаются нас, саску решили помогать нам всем, чем смогут. Они не хотят причинять нам вреда. У них есть множество других вещей, вроде этой чаши, но я не могу вспомнить их все сразу. Завтра утром я вернусь к ним с Херилаком и мы поговорим с ними и с их саммадарами. Я не знаю точно, что будет дальше, но в одном я уверен: мы нашли безопасное место для зимовки.
Это было больше, чем просто убежище для зимовки: это обещало безопасность от неприятностей мира, которые засасывали их. Ийланы никогда не были здесь, саску даже не слышали о них, и, когда старая женщина засыпала, забывая переводить такие сложные мысли, они мало понимали из того, что произошло с охотниками. Самым важным было их желание, чтобы незнакомцы оставались радом с ними. Это было как-то связано с харванами, с темнокожими охотниками с севера, которые постоянно беспокоили их своими набегами. Барьер на реке возник сначала как естественный оползень, но саску поднимали рычагами валуны, передвигая их, и за годы создали стену, которая теперь закрывала доступ в долину с севера. И все же, несмотря на эту преграду, харваны продолжали их беспокоить, проникая в долину там, где обрывы были ниже. Все это окажется в прошлом, если саммад станут лагерем где-нибудь поблизости. Харваны будут держаться на расстоянии от них. Саску были счастливы поделиться с ними своими запасами пищи. Такой порядок вещей устраивал всех.
Саммад поставили свой лагерь у реки, где были хорошие пастбища и поросшие лесом холмы. Охота здесь была плохой, и им угрожал бы голод, если бы не саску. Они ничего не просили взамен, хотя после удачной охоты с благодарностью принимали мясо. Единственное, о чем они просили, это посмотреть на
