одетую, с бокалами в руках. Они выглядели абсолютно нормально. И Бернард подумал, не привиделось ли ему, что женщина тогда обнажалась.
— Нет, — ответил он. — Мне кажется, что однажды я привлек их внимание, надев этот халат. На твоем месте я бы сел.
— Само собой разумеется, что ни слова из того, о чем я говорила, не должно дойти до папы.
— Как скажешь. Но правильно ли это?
— Ты о чем? Зачем нагружать его моими семейными проблемами, особенно когда он неважно себя чувствует?
— Папа почти здоров. По словам его врача, процесс выздоровления идет прекрасно. Он уже передвигается с ходунком, по десять минут в день.
— Не хочу без нужды его расстраивать.
— В нашей семье всегда так было, не правда ли? Не расстраивай папу. Не огорчай маму. Не говори никому ничего неприятного. Притворяйся, что все хорошо. Я не думаю, что это такой уж правильный путь. Рана, которую не лечат, нагнаивается.
— Куда ты клонишь, Бернард? — спросила Тесса.
И он рассказал ей про Урсулу и двух ее братьев, о том давнем лете в Ирландии и своей теории, что это и есть главная причина, по которой Урсула захотела повидаться с их отцом перед смертью. Когда он закончил, Тесса некоторое время хранила молчание. Потом вздохнула и протяжно, со свистом выдохнула.
— Дядя Шон. Я, конечно, никогда его не видела, но все в семье всегда говорили о нем как о божестве. Всегда считалось, что он был чудесным человеком.
— Может, он и был чудесным человеком, — сказал Бернард. — Но подростком он был неблагополучным, и из-за этого пострадала Урсула.
— Если все это вытащить наружу, папу это убьет.
— Чепуха, — не согласился Бернард. — Он здоров как бык. В любом случае это же не он совершил над Урсулой насилие.
— Нет, но он потворствовал этому. Он умрет от стыда, если поймет, что мы знаем.
— Да, вопрос непростой, я согласен. Но я не уверен, что Урсула справится с этим в одиночку. Придется спросить совета у Иоланды. — Это имя непроизвольно сорвалось у него с языка.
— Кто такая Иоланда?
— Моя подруга. Я бы хотел, чтобы вы познакомились. Мы можем вместе пообедать завтра.
— То есть ты хочешь сказать, что познакомился с ней здесь, на Гавайях? Кто она такая?
Бернард не смог сдержать нервозного смешка.
— Ну, на самом деле, она была за рулем той машины...
— Машины? То есть той машины, которая сбила папу? Ты подружился с женщиной, которая чуть его не убила?
— Между прочим, мне кажется, что я ее люблю, — признался Бернард.
—
— Думаю, что вода здесь ни при чем, — заметил Бернард. — Фрэнк в Англии, а я — на Гавайях.
Тесса спала до десяти утра, пока Бернард ее не разбудил. После завтрака он повез сестру в больницу Св. Иосифа. Когда они приехали, отец упражнялся с ходунком, делая медленные, неуверенные шаги посреди палаты под бдительным оком физиотерапевта. Обнимая отца, Тесса расплакалась. А взяв себя в руки, первым делом заявила:
— Папа, тебя нужно подстричь.
— Это можно устроить, — сказал физиотерапевт. — В нашей больнице есть приходящий парикмахер.
— Нет, — возразила Тесса, — я всегда сама его стригу. Если бы вы принесли мне ножницы и что- нибудь накинуть ему на плечи, я бы сделала это прямо сейчас.
Ей принесли ножницы, одноразовую бумажную накидку, которая завязывалась сзади, сдвинули ширмы вокруг кровати мистера Уолша, и Тесса принялась за стрижку. Это занятие, похоже, подействовало успокаивающе в равной степени на них обоих.
Через несколько минут Бернард оставил их вдвоем и, выйдя из главного входа, сел в тени на каменную скамейку. Подъехало такси и высадило двух пассажиров, в которых он узнал сердечника Сиднея и его жену Лилиан. Когда Бернард окликнул их, они посмотрели на него озадаченно и с тревогой, пока он не объяснил, при каких обстоятельствах они познакомились.
— Ах да, я вас помню, — сказала Лилиан. — С вами еще был ваш отец. Как ему нравятся Гавайи?
Бернард рассказал о несчастном случае и выслушал их сочувственные реплики.
— Сидней тоже побывал в переделке, правда, милый? — вопросительно посмотрела на мужа Лилиан.
— Со мной все в порядке, — не слишком убедительно отозвался тот.
— С ним случился один из его приступов.
— Стенокардия, — вставил Сидней.
— Пришлось везти его в больницу, — сказала Лилиан. — Поэтому мы здесь. Приехали для проверки. А как в остальном ваш отдых?
— Вообще-то я здесь не на отдыхе, — ответил Бернард. — Мы приехали навестить папину сестру. Она здесь живет.
— На самом деле? Думаю, мы бы не выдержали такую жару изо дня в день, правда, Сидней? Но говорят, к этому привыкают, не так ли? Вот наш сын, Терри — это он оплачивает наш отдых, — сейчас живет в Австралии, и он там в своей стихии. И здесь каждый день на пляже — занимается серфингом. Он и сейчас там, вместе со своим другом Тони. Мистер Эверторп — помните его по самолету? — хочет заснять их на видео. Терри собирался привезти нас сюда в своем наемном автомобиле, но я сказала — нет, иди на пляж, Терри, пусть мистер Эверторп снимет свое кино, и мы взяли такси. А вашей тетушке здесь нравится?
— Конечно. Но боюсь, сейчас она не вполне здорова. Она находится в интернате.
— Ну да, здесь не бывает дождей, но все время капает с неба, не так ли? — проговорила Лилиан и начала бочком отступать от Бернарда, потянув мужа за рукав, словно несчастья родных Бернарда могли оказаться заразными.
— Придете завтра на вечеринку? — спросил его Сидней.
— На вечеринку?
— «Тревелуайз» устраивает.
— Ах, это. Может быть. Приглашение я получил.
— Пойдем, Сидней, мы опоздаем к доктору, — напомнила Лилиан.
— Не смею вас задерживать, — сказал Бернард. — Надеюсь, все будет хорошо.
— Я ужасно боюсь, что они не разрешат ему лететь в четверг, — призналась Лилиан. — Не могу дождаться, когда мы вернемся в Кройдон.
Через сорок пять минут Бернард вернулся в здание. Отец и Тесса были поглощены беседой. Они сидели, сблизив головы, и разговаривали тихо, чтобы их не услышал другой обитатель палаты — пожилой мужчина по фамилии Уинтерспун, который поправлялся после замены тазобедренного сустава.
— Пора ехать, Тесса, — сказал Бернард. — Мы сегодня обедаем с одним человеком, папа.
— Папа говорит, что ничего не знает об этой твоей подруге, — с лукавой усмешкой заметила Тесса.
— Да, я как-то не успел ему сказать, — признался Бернард, жалея, что сбрил бороду, которая могла бы скрыть краску смущения. — Ее зовут Иоланда Миллер, папа. Она вела ту машину. Ты помнишь женщину в красном платье, которая стояла над тобой на улице?
— Не помню, — надулся старик. — Я ничего не помню после того, как меня сбил этот автомобиль.
