— В чем дело? Разве тебя это не возбуждает?

— Конечно возбуждает.

— Тогда помоги мне ее снять.

Он неловко стащил лямки с плеч Иоланды, и она высвободила руки. Верхняя часть грации упала на бед­ра, обнажив груди. Он нежно поцеловал их.

— Иоланда, Иоланда, что ты со мной делаешь? — простонал он.

— Можешь назвать это сексуальным образованием. Это американский способ, Бернард. Научить можно всему. Как добиться успеха. Как написать роман. Как за­ниматься сексом.

— Ты уже учила кого-нибудь?

— Нет. Это было бы неэтично.

— Неэтично! — В его смешке прозвучала истериче­ская нотка. — А почему со мной этично?

— Потому что ты не мой клиент. Ты — друг.

— Ты кажешься экспертом в этом вопросе.

— Чтобы ты знал, лет восемь назад у Льюиса были проблемы с потенцией. Мы вместе ходили к психоте­рапевту. Помогло.

Грация соскользнула на пол, и Иоланда встала пе­ред ним — ладная, фигуристая, бронзовая, как гогеновские ню, только на груди и внизу живота белели поло­ски от купальника. Он упал на колени и прижался ли­цом к ее животу, гладя ее бока.

— Ты такая красивая, — сказал он.

— М-м-м, как приятно, — проговорила она, нежно массируя его голову. — Как хорошо снова почувство­вать себя в чьих-то объятиях.

— У тебя был кто-нибудь после ухода Льюиса?

— Нет. Когда уж очень приспичит, обхожусь вибра­тором. Это тебя шокирует?

— Меня уже больше ничего не шокирует, — признал­ся Бернард. — Иногда мне кажется, что ты, наверное, ведьма, темноглазая красавица ведьма. Как еще я мог про­делывать все эти вещи, не умерев от стыда и смущения? И с женщиной, которая к тому же чуть не убила моего отца.

— Если бы я была фрейдисткой, — изрекла Иолан­да, заставляя его подняться, — я бы сказала, что частич­но тебя привлекает именно это. Тебя же потянуло ко мне с самого начала, а, Бернард?

— Да. Я так живо помнил тебя после того случая, в этом красном платье. Я даже не мечтал, что в один пре­красный день помогу тебе снять его.

— Однако же помог. Жизнь полна сюрпризов. Ляг на живот.

— Очень даже вразрез с общим ходом игры.

— Что? — Она начала методично, разжигая чувст­венность, массировать ему шею и плечи.

— Нет, ничего. Эта фраза из нашего с Урсулой сего­дняшнего разговора.

— О чем вы говорите?

— Сегодня мы говорили о рае.

— Но ты же не веришь в рай!

— Нет, но я много о нем знаю.

Иоланда засмеялась.

— Вот слова настоящего преподавателя.

— А ты веришь?

— Мне кажется, нам приходится создавать свой рай на этой земле, — философски заметила Иолан­ да. — И отвечать на свои собственные молитвы. Как это сделал ты, когда отыскал ключ на пляже. Перевер­нись-ка.

— Теперь мы можем заняться любовью? — взмолил­ся он.

— Сегодня мы займемся вот чем, — сказала Иолан­да, — ты потренируешься входить в меня не кончая, понимаешь? Если ты почувствуешь, что хочешь кон­чить, скажешь мне, договорились? Мы с тобой знаем, что у тебя просто не может быть никаких страшных венерических заболеваний — между прочим, только вдумайся в это, Бернард, ты, должно быть, самый безо­пасный сексуальный партнер в Гонолулу. Ты можешь за бешеные деньги продавать свое тело богатым вдовам в отеле «Ройял гавайен». И если тебе интересно, на сле­дующий день, как я узнала, что Льюис меня обманыва­ет, я проверилась на СПИД, и результат оказался отри­цательным...

— Мне это и в голову не приходило, — сказал Бер­нард.

— А вообще-то следовало бы, и для полной уверен­ности я собираюсь надеть на тебя презерватив... Хоро­шо? Я сяду на тебя сверху, вот так, и очень осторожно приму тебя внутрь, вот так, и мы проведем минуту или две совершенно неподвижно, хорошо? Ну и как ощу­щения?

— Божественно, — выдохнул он.

— А так? Чувствуешь?

— Господи, да.

— Неплохой мышечный тонус, а? Я где-то читала, что раньше гавайские бабки учили своих внучек, как это делать. Они называли это «амо амо». То есть до­словно «мигай, мигай». Я болтаю, чтобы помешать тебе кончить.

— Я люблю, я люблю.

-Что?

— «Амо» по-латыни «я люблю».

— Да, правда? Теперь я собираюсь осторожно по­двигаться вверх-вниз, вот так, хорошо? Потом я с тебя слезу.

— Нет, — сказал Бернард, удерживая ее за бедра.

— Через несколько минут мы повторим.

— Нет, — взмолился Бернард. — Не слезай.

— Суть в том, чтобы ты почувствовал, что можешь контролировать свою эрекцию.

— Последние три дня я только и делаю, что контро­лирую свою эрекцию, — возразил он. — Сейчас я хочу потерять контроль.

— Ты можешь вызвать оргазм потом. Я помогу тебе, если ты захочешь, — предложила Иоланда.

— Нет уж, спасибо, — сказал он. — Я, знаешь ли, еще не до конца потерял стыд. И подвожу на этом месте черту. Давай прекратим уроки, Иоланда. Давай займем­ся любовью. Я тебя люблю, Иоланда.

— Думаю, нам надо об этом поговорить, — ответи­ла она, пытаясь подняться с него. Но он подался вперед и удержал ее. — Не уходи, — всхлипнул он, теряя само­обладание. — Не уходи, не уходи, не уходи!

— О'кей! О'кей! О'кей! О-о! — выдохнула она.

Потом они укрылись простыней и уснули, свернув­шись в объятиях друг друга, как двое беспечных влюб­ленных. Иоланда разбудила его, включив ночник. Ока­залось, что снаружи стемнело.

— Боже мой! — воскликнула Иоланда, протирая глаза и глядя на часы. — Рокси, наверное, ломает голо­ву, куда я запропастилась.

Она тут же позвонила дочери домой, сидя обна­женной на краю кровати. Когда Бернард принялся по­глаживать ее по плечу, она перехватила его руку, не да­вая ей двигаться. Положив трубку, начала поспешно одеваться.

— Завтра в то же время? — спросил он.

Она как-то странно, смущенно улыбнулась ему.

— Курс закончен, Бернард. Поздравляю. Экзамен ты сдал.

— А я решил, что провалился, — признался он. — Подумал, что опять забежал вперед.

— Сексуальное образование ты завалил, — согласи­лась она, — но сдал экзамен на уверенность в себе.

— Я люблю тебя, Иоланда.

— Ты уверен, что не путаешь любовь с благодарно­стью?

— Я ни в чем не уверен, — сказал он. — Знаю только, что хочу видеть тебя снова.

— Ладно. Тогда завтра днем.

Она подалась вперед, чтобы, как обычно, по-друже­ски чмокнуть его на прощание, но Бернард обнял ее и долго и страстно целовал.