— Кстати о работе. Интересно, куда девался наш старый добрый друг Клемент? Мне казалось, что он здесь работает в качестве бессменного добровольца.

— Наверное, он в конуре у Барлоу — отдувается за убийство начальника станции и телеграфиста там, в Грэнджере. И за то, что навел на наш след грэнджерскую милицию.

— Да, парень, это было зрелище. Целый поезд живых, здоровых людей, падающий в ущелье, разлетающийся на части, как дешевое стеклянное ожерелье. Даже шум паровоза не смог заглушить их крики. Это злой рок. Господи, какой конец!

— Я могу поклясться, что эта банда погубила больше невинных людей, включая индейцев, за время своего побега из Дирлоджа, чем Боб Ли перебил «голубых мундиров» в Холодной гавани.

— Аминь, — произнес И. В. и снова принялся за уборку.

— Черт бы побрал этого проклятого Форда Сирлза и его пояс с деньгами.

— Об этом надо было думать раньше, там, в Ашланде.

— Тебе тоже.

— Дерьмо! Это была твоя идея — гоняться за этим проклятым поездом.

— Но ты за нее быстро ухватился.

— Я был в меньшинстве.

— Я не помню, чтобы мы голосовали, мистер Болтун! Разъяренные, они стояли лицом друг к другу, тяжело дыша и сверкая глазами. Они уже были готовы бросить метлы и сцепиться, когда в вагон вошел Клемент. У него было какое-то странное выражение лица, глаза затуманены, рот полуоткрыт, как будто он что-то хотел сказать, но никак не мог вспомнить, что именно. Ноги у него подгибались, а руки были прижаты к груди, словно он что-то прятал. Из-под пальцев сочилась кровь.

— А-а… А-а…

Ноги у него подкосились, и он упал лицом в свежую навозную кучу на полу. Носком ботинка И. В. перевернул его на спину.

— Мертвее он уже не станет, — спокойно заметил он.

— По крайней мере сегодня, — в тон ему отозвался Слокум. — Как ты думаешь, чья это работа?

— Тебе не кажется, что мистер Барлоу завел себе конуру, в которой опасно долго находиться?

— Аминь.

Весь путь по восточной части Колорадо они проделали без приключений, останавливаясь только у стрелок и семафоров. Высокая трава стелилась повсюду, сколько хватало глаз, и, казалось, уходила на край земли — нежный золотистый покров, ласкаемый легким ветерком.

Слокума освободили от работы в «конюшне» и на тормозах и направили обратно на паровоз. Лицо его выглядело лучше, опухоль вокруг носа начала спадать. Рука тоже заживала, рана зарубцевалась, а в мышцах появилась гибкость и упругость.

Приятно было вновь повидать и Кассиди. Все это время они мчались без передышки, останавливаясь лишь затем, чтобы запастись водой и топливом и привести в порядок двигатель. Первый вагон превратился в дровяной склад, загружать который выпало на долю И. В. От тяжелой работы у того опять заболела спина.

— Как худой зуб, черт бы ее побрал!

На одной из остановок, неподалеку от Факторвиля, Кассиди послал Слокума достать немного масла, и тот наткнулся на сломанную рессору. Кассиди вылез из кабины и осмотрел ее.

— Она нам сгодится?

— Да, черт побери.

День уходил, ему на смену приходил мягкий, прохладный сумрак, плавно переходящий в ночь, а поезд продолжал мчаться вперед в направлении Пуэбло.

— Кто сообщил Барлоу о том, что Клемент застрелил тех двоих в Грэнджере? — неожиданно спросил Слокум.

— Во всяком случае, не я, — мрачно отозвался Кассиди. — У меня своих дел хватает.

— Значит, это сделал Мэлрей. Мы с И. В. не проронили ни звука. Барлоу пристрелил его не раздумывая?

— Кто тебе это сказал?

— Мы с И. В. думали, что…

— Вы ошиблись.

Возникла длинная неловкая пауза. Это было непохоже на Кассиди, и Слокум заметил это. Кассиди явно хотелось оставить этот разговор, но Слокум не дал ему такой возможности.

— Так кто же его застрелил?

— Спроси Рэйли.

— Я спрашиваю тебя.

— Чертовски неприятная история. Его застрелил Лейф.

— Его брат? — Слокум замер от удивления. — Он застрелил родного брата?

Кассиди утвердительно кивнул головой.

— В перестрелке Лейфу отстрелили пол-уха и чуть не угробили благодаря Клементу. Ты не знаешь Лейфа, у него характер гремучей змеи со скорпионом на шее.

— Как это произошло?

— Рэйли говорит, что, когда Лейф узнал, что вся заваруха произошла по вине Клемента, поднявшего на ноги половину Грэнджера, он возжаждал его крови. Ребята схватили его и оттащили в сторону. Тогда Лейф выхватил револьвер и выстрелил в Клемента. Клемент не заметил, что рана серьезна, и вышел из вагона.

— И прошел половину поезда до вагона с лошадьми.

— Лейф теперь раскаивается. Говорит, что немного поторопился.

— Я думаю!

Поезд мчался вперед, пронизывая ночь. За окнами пел ветер, разматывая ленту дыма вдоль всего состава, напомнившую Слокуму дамскую горжетку. Кассиди дал гудок, густой звук растворился в спящей золотистой равнине.

— Не нашли свою клипсу? — спросил он неожиданно.

— Ищем.

Кассиди рассмеялся и вдруг стал серьезным.

— Рэйли считает, что вы морочите ему голову.

— Мне трижды плевать на то, что он считает.

— Тебя не удивило, что в самый жаркий момент он послал на крышу тебя и И. В.?

Об этом Слокум не задумывался. Все произошло так быстро, что у него просто не было на это времени. Но сейчас, заново осмысливая, что произошло, он был вынужден признаться, что Кассиди прав. Посылая их наверх, Барлоу преследовал одну цель: дать возможность грэнджерской милиции выполнить за него грязную работу. Судя по тому разговору, который состоялся между ним и Слокумом после их неудачной попытки бегства, Барлоу вполне мог так поступить. Если он не попался на ту приманку, которую они ему бросили в виде дурацкой истории с кладом, а судя по всему, так оно и было, то лучшим способом избавиться от двух посторонних свидетелей было послать их под пули на верную смерть.

Кассиди подмигнул Слокуму и засветился улыбкой.

— Но вчера я сказал ему, что вы говорите святую правду.

— Что-что?

— Насчет клипсы.

— Значит, ты все-таки поверил?

— Ни единому слову. Я знаю, что все это вранье чистейшей воды. Но пока у Барлоу остается хоть тень сомнения, он вас не тронет и пальцем. Разве я не прав?

Слокум не знал, что и думать. Признать, что Кассиди прав и что вся эта история с серебряной клипсой не стоит и выеденного яйца, вряд ли было бы разумным. Но с другой стороны, этот большой, добродушный ирландец помог им, рискуя своей шеей.

— Почему ты решил помочь нам?