Яма на верхушке по-марсиански красной сопки и сидящий на краю человек – вот что мог бы увидеть сторонний наблюдатель, окажись он рано поутру в окрестностях «Тимофеевской психиатрической больницы имени…».

Будь гипотетический наблюдатель поглазастей, он приметил бы и череп на кошачьих лапах, из последних сил волокущий что-то длинное вверх по склону холма. Но это вряд ли. Мозг обычно старается игнорировать вздорные картинки, которые подбрасывают ему безответственные органы чувств. Для своего же блага.

– Ты святой. Блаженный. Бог избавил тебя от величайшего порока. Благодаря его милости тебе неведом грех трудолюбия. А я вот, убогий, наказан по полной программе и теперь надрываюсь, чтобы ты мог спокойно нагуливать жир на своей бесстыжей харе.

Остановившись в двадцати шагах от Михаила, Йорик возмущенно пыхнул красными огоньками в пустых глазницах.

– Эй, альтер эго! Я к тебе обращаюсь!

Миша не ответил. Обхватив колени, он сидел на вершине холма и угрюмо таращился в пустоту. Рваная рана на ладони, наскоро перевязанная тряпицей, побурела от высохшей крови.

У ног милиционера чернела свежевырытой землей яма глубиною в метр. На дне валялась погнутая саперная лопатка (все, что осталось от ушедшего под землю хозяйства Чертопрыщенко), наполовину сточенная о скальную породу, составлявшую холм.

Йорик подобрался вплотную.

– Вот, олух, смотри, что я полезное нашел, – чудище с трудом подтянуло лапой чудесный меч в припорошенных красной пылью ножнах. – О! Меч кладенец! Ну ты, Добрыня Муромец, опоясывайся и айда нечисть рубить. Как там в былинах… Ой ты гой еси, красный молодец! Мент Михайлушка… Как тя по батюшке?

– Отвали, – бесцветно бросил милиционер.

– Как это? А Наташу спасать? – Йорик всплеснул лапами, и от этого исконно человеческого движения, не рассчитанного на ногатые черепа, перевернулся и, подпрыгивая на кочках, покатился под гору. Миша в его сторону и глазом не повел.

Всю ночь провел милиционер на вершине холма, и твердо вознамерился остаться здесь до конца дней своих, до тех пор, пока его белые кости не растащат дикие звери, и прах не смешается с прахом. Чудеса, так некстати ворвавшиеся в четкую и ясную «реальность, данную нам в ощущении», окончательно доконали его. Чувство вины, этот советчик самоубийц и невротиков, взахлеб перечисляло возможности, которые судьба предоставляла для спасения невесты и друзей, и которыми он, Михаил, так преступно не воспользовался.

– И даже яму не смог вырыть, слабак! – прохрипело чувство вины Мишиным голосом.

Яма и впрямь была негодящая. Молодой человек схватился за лопату в первые минуты после катастрофы, в безумной попытке нагнать шар, стремительно уходящий в недра. Однако на пути встала известковая глыба, впервые за миллионы лет увидевшая звезды. Миша долбил и царапал ее до тех пор, пока лопата не превратилась в искореженные обломки.

Теперь он просто сидел, перемазанный землей, вывалянный в красной пыли, безжизненно таращась на дно ямы. А оттуда пялил в ответ пустые глазницы скелет доисторической рыбы, отпечатавшийся в известняке.

– Ты что, век здесь торчать собрался? – полюбопытствовал Йорик, взбираясь на вершину после головокружительного спуска.

– Да, – коротко ответил милиционер.

– Ну и дурак! – жестко заявило Мишино безумие.

– Сам дурак.

– Ого! – обрадовался Йорик. – Проявляем эмоции! Да тебя еще можно вылечить.

– Пошел ты, – процедил Миша, не отрывая взгляда от пустоты перед собой.

– Ну подумай сам, – увещевал череп. – Вот ушли они под землю. И что? Раз их в тартарары забросило колдовством, колдовством и вернуть можно.

– Каким колдовством?! Боекомплектов нет. Вот это только осталось! – Миша раздраженно ткнул в сложенные книжкой листки пергамента, придавленные небольшим камнем, чтоб ветром не унесло. Это была инструкция от Гереморова Боекомплекта. Каким-то чудом Миша не потерял ее во время заварушки в ангаре.

– А бабушка? – спросил Йорик.

– Какая бабушка?

– Наташина. Она же колдунья. Ну, из этих, которые «Верну себе вашего мужа по фотографии. Наведу порчу на огурцы соседа по даче. Восстановлю энергетику – протяну провод, минуя электросчетчик».

Миша болезненно поморщился.

– Бабушка в каком-то санатории, на все лето. Дикарем, без путевки. Отдыхает от родных-близких. Если сама не позвонит, ее легче дождаться, чем найти. А она никогда не звонит. Нет, пропала Наташка. Сгинула под землей навсегда. Из-за меня… – Миша схватился за голову.

– Ладно, ладно, не раскисай, – Йорик неуклюже погладил милиционера по остаткам рубашки. Послышался противный царапающий звук: хоть череп и обладал кошачьими лапами, прятать когти в мягкие подушечки он не умел.

– Не раскисай, – повторил Йорик. – Раз они под землей, до них можно докопаться.