– Как выглядел этот парень?
– Как? Похож на Ларри Берда[18] до перехода в администраторы – высокий, очень бледный, ужасные волосы, отвисшая челюсть и большой кадык.
Кевин. Проклятый Кевин. Сидящий неподалеку от Грейс, Мэй и Аннабет. Перебирающий в уме разные способы, как лучше сломать им позвоночники.
– Я убью его, – прошептал я.
– Что?
– Продолжай, Грейс. Пожалуйста.
– В конце концов он решился, встал и подошел к нашему столу, видимо, желая продолжить придуманный им дурацкий спектакль, и тогда твой доверенный друг-мутант, появившись неизвестно откуда, схватил его и вытащил за волосы из ресторана. На виду у тридцати человек он ударил его несколько раз лицом о водоразборный кран.
– Господи, – сказал я.
– 'Господи'? – спросила она. – Это все, что ты можешь сказать? Патрик, этот кран находился прямо за окном, возле которого был наш столик. Мэй все видела. Он бил этого человека лицом о железяку, а она смотрела. Весь день потом плакала. А этот бедный, бедный человек, он...
– Он мертв?
– Не знаю. Его друзья затолкнули его в машину, а этот... чертов садист и его прихвостни стояли и наблюдали, пока они не затащили его и не уехали.
– Этот 'бедный, бедный человек', Грейс, штатный киллер ирландской мафии. Его зовут Кевин Херлихи, и сегодня утром он сказал мне, что нападет на тебя, чтобы просто испортить мне жизнь.
– Ты шутишь.
– Если бы...
На линии повисла долгая, тяжелая тишина.
– Выходит, – наконец-то сказала Грейс, – теперь он и в моей жизни? И в жизни моей дочери, а, Патрик? Моей дочурки?
– Грейс, я...
– Что? – спросила она. – Что, что, что? Этот урод в шинели будет моим ангелом-хранителем? Благодаря ему я буду в безопасности?
– Что-то в этом роде.
– Это ты принес в мою жизнь насилие! Ты... О, Боже мой!
– Грейс, послушай...
– Я перезвоню тебе позже, – сказала она, голос ее зазвучал слабо и отдаленно.
– Я у Энджи.
– Что?
– Сегодняшнюю ночь я здесь.
– У Энджи, – повторила она.
– Возможно, она станет очередной мишенью того маньяка, что убил Джейсона Уоррена и Кару Райдер.
– У Энджи, – повторила она вновь. – Возможно, я позвоню позже.
Она повесила трубку.
Ни 'до свидания'. Ни 'береги себя'. Только 'возможно'.
Ее звонок прозвучал через двадцать две минуты. Я сидел за столом, разглядывал фотографии Хардимена, Рагглстоуна и Кола Моррисона, пока они не начали расплываться и не слились в одно целое. В голове моей звучали все те же вопросы, и ответы, я знал, лежали передо мной, но были покрыты пеленой, скрывающей их от моего взора.
– Привет, – сказала она.
– Привет.
– Как там Энджи? – спросила она.
– Напугана.
– Еще бы. – Она вздохнула в трубку. – А как ты, Патрик?
– Полагаю, в норме.
– Знаешь, я не буду извиняться за сказанное раньше.
– Я и не надеялся.
– Пойми, я хочу, чтобы ты был в моей жизни, Патрик...
– Хорошо.
