Она глубже воткнула пистолет ему в ухо.

– Я кажусь тебе убаюканной, Эвандро?

– Не забывайте о том, что вы узнали за последние несколько недель. Я не работаю один, не забыли об этом?

– Как мне кажется, в данный момент ты один, Эвандро. Поэтому убери свой чертов нож.

Он копнул им еще глубже, и в моем мозгу вспыхнул белый свет.

– У вас почва уходит из-под ног, – сказал Эвандро. – Думаете, мы не в состоянии убить вас, а на самом деле это вам не справиться с нами.

– Застрели его, – сказал я.

– Что? – дико завопил Эвандро.

– Застрели его!

Но тут справа, из кухни, донесся чей-то голос:

– Привет!

Энджи повернула голову, и я почувствовал запах пули, попавшей в нее. Она пахла серой, кордитом и кровью.

Ее собственный пистолет очутился между мной и Эвандро, и блеск его дула почти ослепил меня.

Я рванулся вперед и почувствовал, что стилет вынырнул из моего тела и грохнулся на пол позади нас как раз в тот момент, когда ногти Эвандро впились в мое лицо.

Я двинул его локтем в голову и услышал треск кости, за ним крик, и вдруг пистолет Энджи дважды взревел, заставив задрожать все стекла в кухне.

Мы с Эвандро продолжали борьбу, двигаясь вслепую в сторону спальни, но вскоре сквозь бело- туманную пелену я стал различать какие-то контуры. Моя нога наткнулась на служебный пистолет Данна, и он, громко выстрелив в воздух, вылетел в кухню.

Руки Эвандро впились в мое лицо, я же запустил руки ему под ребра. Извиваясь, я сжимал пальцами его нижние ребра и швырнул его на любимое трюмо Энджи.

Когда я увидел его худощавое тело среди парфюмерии и разбитого стекла, белая пелена в моих глазах исчезла совсем. Зеркало раскололось на большие, с зазубринами, куски, формой напоминающие спинные плавники рыбы. Пламя свечей потрескивало, но когда они падали на пол, вновь вспыхивало ярким светом. Эвандро сполз вниз, а вместе с ним и все флакончики. Я перегнулся через кровать, схватил с тумбочки Энджи свой пистолет, перебрался на другую сторону кровати и без колебания выстрелил в то место, где оставил Эвандро.

Но его там не было.

Повернув голову, я увидел Энджи, она сидела на полу и, искоса поглядывая по сторонам, целилась во что-то на полу, поддерживая одну руку другой; рядом с ней на полу горела упавшая свеча. Шаги на кухне приостановились, и Энджи нажала на курок.

Затем нажала еще раз.

На кухне кто-то вскрикнул.

И тут я услышал другой крик, с улицы, но это был скрежет металла, вой двигателя, и кухня внезапно озарилась вспышками разгневанного флюоресцентного света и шумом включающихся электроприборов.

Я погасил свечу рядом с рукой Энджи и отступил в коридор позади нее с пистолетом, нацеленным на Эвандро. Он стоял к нам спиной, руки свисали по бокам. Он раскачивался из стороны в сторону, стоя посреди кухни, словно в такт лишь ему слышимой музыке.

Первая пуля Энджи попала ему в центр спины, и в черной форменной кожаной куртке Данна виднелась дыра. На наших глазах она заполнялась кровью, Эвандро же остановился и опустился на одно колено.

Вторая пуля Энджи снесла ему часть головы, прямо над правым ухом.

Он машинально поднял руку с револьвером Данна к этому месту, но тот упал, прокатившись по линолеуму.

– С тобой все в порядке? – спросил я.

– Глупый вопрос, – простонала Энджи. – Иисусе! Беги в кухню.

– Где тип, стрелявший в тебя?

– Вышел через кухню. Иди скорее туда.

– Черт с ним. Ты ранена.

Она поморщилась.

– Все нормально, Патрик, а он может еще поднять пистолет. Пойдешь ты или нет, черт побери?

Я подошел сзади к Эвандро и поднял пистолет Данна, затем обошел вокруг, чтобы посмотреть ему в лицо. Он тоже смотрел на меня, не переставая при этом осторожно ощупывать раненное место на голове. При флюоресцентном освещении его лицо приобрело серый оттенок.

Он тихо плакал, и слезы, смешанные с кровью, текли по его лицу, а кожа была настолько бледной, что я невольно вспомнил клоунов из далекого прошлого.

– Совсем не болит, – сказал он.

– Еще будет.