— Ты и впрямь стала взрослой, дочка. С приездом!

— Спасибо.

— С возвращением на Мару! — услышали мы чей-то голос.

На второй тропинке, чуть выше нашего огорода, стояла тетя Валя Кобцева. Удивительная женщина, настоящая хозяйка деревни: все видит, все обо всех знает, до всего ей есть дело.

— Молодец, Машенька, что приехала, а то без тебя наша Мареевка совсем осиротела.

Ответить я не успела. В воронке что-то булькнуло. Дядя Игорь даже отскочил в испуге. Тут как тут оказалась тетя Валя.

— Интересно, что вы здесь делаете?

И опять никто не успел ей ответить. Раздался еще один хлопок, и тонкая струйка побежала из ямы.

— Йо-хо-хо! — закричал дядя Игорь. — Вот это да! Ай да мы! Васильич, давай поможем водичке вырваться из заточения.

Но только папа сделал попытку погрузить лопату в землю, как она, легко поддавшись, провалилась вглубь по самый черенок.

— Ребята, — папа тоже был вне себя от радости, — да здесь, похоже, сруб сохранился.

— Так если он дубовый, что с ним будет? Ничего! — откликнулся дядя Игорь.

— Неужто святой колодец отыскали? — дошло наконец до тети Вали. — Вот радость-то! Пойду, Тимошиным все расскажу.

— Смотри, как побежала, — сказал дядя Игорь. — Вот что значит обрадовался человек, плюс, конечно, воздух деревенский. Я в ее годы так бегать не смогу.

— Это точно, — согласился папа, — особенно если будешь столько пива пить.

— Кстати, мы сегодня просто обязаны это сделать.

— Согласен, — ответил папа, — тем более у нас есть специалист по закупке пива.

— Ты меня что ли имеешь в виду?

Они разговаривали, не переставая вычерпывать из воды грязь и отбрасывать ее за ивы.

— Нет, я имею в виду Марию Николаевну.

— Разве Маше продадут пиво? — искренне удивился Толстиков.

— А ты посмотри на мою дочь, Игорек. Хотел бы я видеть того человека, кто бы осмелился не продать ей пиво, не продать билет в любой конец страны…

— Подкалывай, подкалывай, — я так была рада и своему приезду сюда, и тому, что Лека нас не обманул, что могла позволить себе быть великодушной. — Между прочим, я действительно могу сходить в Вязовое за пивом. Там торгует тетя Нина Воронова, мы с ней…

— Машка, ты действительно чудо в перьях! Представляешь, в школу человек не ходит, а за пивом бегает. Что про нас люди скажут? Нет уж, лучше приготовь-ка обед.

— Хорошо, только я еще побуду с вами. Ой, папа, смотри!

Постепенно грязь очищалась. От сруба уцелело всего три круга. На самом дне зажелтел песок, из него с бульканьем выходила вода. С каждой минутой она становилась все чище. И вот на песке я увидела два крестика. Они лежали друг подле друга, один большой, второй поменьше. Папа бережно поднял их. Крестики были серебряные, даже не верилось, что они столько лет пролежали в воде. Дядя Игорь взял их у папы, и крестики заискрились на солнце.

— Надо же! Посмотри, Васильич, чудо какое! Как ты думаешь, их положили туда, чтобы очищалась вода?

— Нет, Игорек, — ответил он, — думаю, их сорвали с людей и зарыли здесь вместе с источником.

— Ты это так уверенно говоришь, будто присутствовал там. Может, знаешь, кому они принадлежали?

А папа будто оцепенел. Он каким-то невидящим взглядом посмотрел на дядю Игоря.

— Что? Да, знаю. Большой крест носил один монах, маленький — его дочь…

— Ты шутишь? — Толстиков был поражен.

— Шучу. — Папа, похоже, вернулся в реальность. — Все, ребята, будем заканчивать: остальное предоставим природной силе воды…

Дядя Игорь наш друг и прекрасный человек, но при нем мы не стали говорить ни о Леке, ни о крестах. Он пробыл на Маре еще день. Мы вновь чистили колодец, жгли сухую старую листву в саду, пекли картошку, короче, все было просто здорово. Честно сказать, ни о чем плохом в такие минуты думать не хочется, тем более, моему возвращению в Мареевке обрадовались все, а особенно Полкан. Теперь я буду ходить кормить его, впрочем, папа, похоже, тоже привязался к нему, хотя раньше говорил, что терпеть не может собак. Что ж, пусть составит мне компанию.