— Интересно, а драконы здесь есть? — высунула голову из сумки Кара.

— Судя по проспекту, нет, — сообщил Блэк, вертя в руках небольшую книжечку на межгалактическом.

— Хорошо хоть переодеться успели в соответствии с окружающим миром, — с улыбкой сказал кэп.

Я поправила постоянно сползающие кожаные штаны и завязала веревку на поясе потуже. Моего размера, как и ожидалось, не было. Пришлось брать что давали, причем уговаривали меня переодеться буквально все. А кэп орал, что если я не прекращу упрямиться, то меня просто оставят на базе, и все тут. Пришлось смириться и с огромными штанами, и с рубашкой пятидесятого размера, и даже с курткой, рукава которой я закатала. А еще с тем, что путешествовать приходилось босиком. Нет, сапоги были, их как раз нес Лад, просто не могу я ходить в этих колодках: грубые, большие и неудобные, они поставили меня перед выбором — или кровавые мозоли, или ходить босиком. Я предпочла второе. Тем более что мутанты умеют ходить босиком даже по гвоздям, ничуть не боясь поранить ступни.

— Так, ладно, пошли. Все помнят свои роли?

Все кивнули. Я скривилась. Кэп и Блэк, которому временно сменили цвет кожи на белый (чтобы люди не шарахались и не плескали святой водой), были братьям и охраняли собственно Лада — высокопоставленного то ли боярина, то ли графа. А я была мальчиком на побегушках, которого все могут шпынять. Мне спрятали волосы под шапкой, прикрывающей еще и глаза, и вымазали в грязи руки, ноги и лицо. Видок еще тот, но опять же вволю повозражать мне не дали.

— Выспимся в городе. Там же и поедим, а ночью пойдем на поляну. По моим данным, она совсем недалеко от стен, вон в том лесу. — Кэп внимательно рассматривал карту.

— Что хоть за цветы-то? И почему послали именно нас? — рискнула спросить я.

— Цветы смерти. Не знаю почему, но добыть их чрезвычайно сложно, вот и послали нас. Может, с виду и непонятно, но все задания, которые мы выполняли до этого, провалили начисто предыдущие команды из личной гвардии императора.

Я удивленно посмотрела на Лада. Но тот только мрачно кивнул, подтверждая слова кэпа.

— А почему у нас все так просто получалось? — пискнула ворона и попыталась вылезти из сумки. Блэк подхватил ее и посадил к себе на плечо.

— Я же говорю: я чувствую, как надо поступить в любой ситуации, выбирая оптимальный вариант действий из всех возможных. Если бы не мое врожденное чутье, мы бы давно гнили в какой-нибудь тюряге или были бы похоронены на неизвестной планете.

Я только отмахнулась. Плавали, знаем. Хотя… он прав. Слишком гладко проходили все задания, хотя миры, которые мы посещали, дружелюбностью не отличались. Знаете, как это бывает: один человек пройдет по темному переулку, и ему ничего не будет, а второй, идущий следом с отставанием в каких-нибудь пять минут, повстречается с возвращающимися с дела грабителями. Раз-раз, и все — труп, брошенный в ближайшую канаву. И таких случайностей миллионы. Можно избежать засады, просто свернув не на ту улицу, решив именно сегодня изменить привычный маршрут вопреки логике и здравому смыслу. А в итоге и шкура цела, и убийцы остались ни с чем. Так вот, у кэпа — дар выбирать нужные улицы, нужное время и нужные места. Ну и так далее. С виду все гладко и хорошо, а кто знает, как оно могло бы обернуться на самом деле. Вот только иногда даже самый оптимальный вариант принесет смерть одному из команды. И мне очень не нравилось, что на корабле были оставлены сразу два члена экипажа. Кэп никогда и ничего не делал случайно.

Хотя… да ладно. Чего напрягаться? Там видно будет.

— О чем задумалась?

Я лишь отмахнулась от кэпа:

— Ни о чем, все нормально.

Гостиница радовала глаз. В комнате меня встретили дружелюбные клопы, жирные тараканы и два паука, пожирающие одну несчастную муху на потолке. Я с интересом осмотрелась, пнула стоящий посреди комнаты ночной горшок (элемент интерьера, что ли?) и с опаской села на жутко грязный и старый стул. Тот опасно заскрипел, но с честью выдержал мой вес.

В дверь постучали, а точнее, грохнули пару раз ногой.

— Войдите, — рявкнула я на всякий случай хриплым низким голосом.

Вошли двое. Один бросил на стол поднос с чем-то подгорело-недожаренным, а второй с трудом вволок внутрь огромную бочку с меня ростом.

— Это чего?

— Дык вы ж мыться просили. Я почесала шапку.

— И?…

— Дык… ванна!

Я ошарашенно уставилась на бочку. Мне искренне улыбались две щербатые, сильно побитые накануне рожи.

— А вода где?

— Дык… тама.

Я тяжело вздохнула и встала.

Через минуту из комнаты вывалились две еще более сильно побитые личности и с воплями шарахнулись к лестнице, поскуливая и умоляя больше не бить. А еще через час я сидела в более-менее чистой комнате, забравшись по самый подбородок в горячую воду и поглядывая на оставленный на столе вполне приличный ужин, и даже с вином.

В дверь снова постучались. Я что, мало врезала?

— Иль, это я, — тихо и очень скромно.

— Заходи.

Кара осторожно открыла дверь и просочилась внутрь.

— Дверь закрой — сквозит.

— Угу.

Ворона взлетела на край бочки и как-то жалостливо на меня посмотрела.

— Чего опять случилось?

— Иль, они уже ушли.

Я сидела и мылила голову, еще не вполне въезжая в смысл сказанного.

— Куда?

— Искать поляну. Кэп сказал, что тебе с ними нельзя, а меня оставили потому, что я притворилась спящей.

Я опустила руки и неверяще посмотрела на ворону.

— То есть ты хочешь сказать, что меня вот так просто здесь бросили, а сами умотали за цветами? Так еще ведь только полдень.

— А кэп наврал, поляна гораздо дальше.

Я рывком подскочила, перемахнула через край бадьи и приземлилась на доски пола.

— Когда они ушли?

— Говорю же — час назад.

— Направление знаешь?

Ворона печально покачала головой.

— Иль, кэп сказал, он чувствует, что тебе нельзя идти.

— А им, значит, можно?

— Так шансы выжить оптимальные.

— А императора на фига взяли?

— Он хоть и сын императора, но далеко не единственный, так что после подписания контракта…

— Все, поняла. Так. Ладно.

Я прыгала по комнате, на ходу надевая одежду на мокрое тело и пытаясь соображать.

— Лети давай к небу и высмотри, куда они там подевались, потом вернешься и…

— Нет.

Я остановилась и с подозрением уставилась на Кару. Она смотрела на меня ну о-очень грустно.