— А свернуть никак?

— Я пытаюсь!

— Все, молчу, молчу.

Тишина в кабине, только мерно тикает что-то.

— Мы все умрем.

— Иля!

Император долго копался с пультом управления, стараясь выжать из перегруженной шлюпки все, что только было возможно. И в итоге — о чудо! — мы уклонились от звезды и снова поплыли в открытый космос. Ура! Гм, кстати, а есть мы кого будем? Я плотоядно посмотрела на пачку сухарей в заднем кармане императора.

— Эй, это мое!

— Угу.

Дальше радостное чавканье. На меня махнули рукой и снова занялись пультом.

— В радиусе трех световых лет нет ни одной обитаемой планеты.

Я нахмурилась. Где это мы?

— Заряда в двигателях хватит только на один гиперпространственный прыжок. И самый оптимальный путь — этот.

Я вывернула шею так, чтобы увидеть, куда показывает Лад.

— Но тогда после выхода из прыжка нам в лучшем случае еще лететь пять дней. Без еды и воды. Ситуация ясна?

Пять дней — максимум, который можно протянуть без воды, которая здесь была просто не предусмотрена. Спасательные шлюпки обычно использовались для спуска на планету, а потому облегчались, по максимуму.

Гиперпространственный двигатель — это просто крайняя предосторожность, он никогда еще не использовался. Если уж приспичило путешествовать по космосу, надо брать мини-яхту, вот там есть все при минимуме габаритов и цены.

— Не совсем. — Я непонимающе уставилась на Лада: о чем это он?

— Пять дней — это при условии, что шлюпка не перегружена. С нами двумя — все восемь дней.

Не протянем.

— И что делать?

Он промолчал. Лицо у него сделалось решительное и какое-то отчужденное.

— Здесь есть скафандр.

Я в шоке. Воды, значит, нет, а скафандр есть?

— Ну не совсем скафандр. Ты когда-нибудь слышала о пузырях?

Я кивнула. Вообще очень удобно опять же при спуске на планету. Если шлюпка сломалась и нормально приземлиться не может, то при нажатии на определенную кнопку твое тело облепляет тонкая пленка специального геля. При выходе наружу она раздувается и образует вокруг тела огромный пузырь с запасом воздуха на три дня (опять же крайняя предосторожность).

— Я надену его, и ты прыгнешь одна. После чего доберешься до ближайшей планеты и вернешься за мной на любом судне империи.

— Но воздуха хватит лишь на три дня!

Я испуганно смотрела на него. Непонятно, почему он собирается пойти на смерть ради меня? Я ведь доставляла только проблемы, последняя из которых и привела нас сюда. А он так ласково мне улыбнулся, что я с ужасом поняла — меня и впрямь любят. Правда, непонятно за что.

— Любовь зла, — просветили меня. И он потянулся к кнопке на потолке.

Я согнула колено, переходя на седьмую скорость, и резко, с максимальной силой врезала ему в голову. Уклониться было некуда, плюс он не ожидал, так что удар достиг своей цели.

Глядя на отключившегося Лада и чему-то улыбаясь, я сама потянулась к той же кнопке. Наверное, я все-таки дура, но уж тогда до самого конца.

Кнопка легко утонула в потолке. А по пальцу тут же потекла клейкая жидкость, очень быстро облепившая все мое тело. Она взбиралась по мне, как живая, нащупывая неровности, края куртки и штанов и стараясь облепить полностью только меня, причем в одежде, минуя императора. Я тем временем поставила таймер на гиперпрыжок, дав себе еще шесть минут. Его светлые волосы упали на глаза, выражение лица было спокойным и отрешенным. Я зачем-то повела рукой по его груди и снова улыбнулась.

— Прощай, — произнесла я одними губами, так как пленка поглощала все звуки. После чего механизм сработал и я телепортировалась из кабины в космос рядом с ней. Удобно.

Пленка мгновенно раздулась, образуя шар и с силой отшвыривая меня от шлюпки.

Прощай.

Слезы катились по щекам, очень хотелось снова вернуться в шлюпку, прижаться к нему и никуда не отпускать. Потому что висеть одной в темноте было по-настоящему страшно.

Сверкнуло, по пузырю прошли волны, а шлюпка ярко вспыхнула еще одной маленькой звездочкой среди всех этих ярких созвездий. После чего она пропала, а я осталась совершенно одна, быстро впадая в полную панику.

Психика с ужасом огляделась по сторонам и поинтересовалась, что же ей делать дальше. Я закрыла глаза и свернулась в клубочек, подтянув колени к подбородку.

Надо погрузиться в сон. Так буду реже дышать и будет не так страшно.

Холод медленно проникал внутрь, замораживая тело. Все же не все предусмотрели такие умные конструкторы.

Спать.

Сердце мерно стучало в груди, отсчитывая минуты. Дыхание вырывалось из груди белым облачком, а руки примерзли к ногам. Я не могла пошевелиться и уже ни за что бы не сказала, сколько нахожусь в таком состоянии. Очень хотелось пить, и жажда постоянно вырывала меня из цепких объятий сна. Я пыталась открыть смерзшиеся веки, но вокруг была все та же пустота и тишина.

Как же хочется пить.

Губы потрескались и кровоточили. Но не было сил даже слизать эти капли крови. Силы окончательно покинули хрупкое тело, и смерть мягко скреблась сквозь все более истончающуюся оболочку пузыря, которая, испаряясь с внутренней стороны, и давала столь необходимый мне кислород, выпуская наружу избыток углекислого газа. Скоро она станет настолько тонкой, что лопнет, и тогда после краткой агонии все мои страдания прекратятся. А может, они закончатся раньше.

Гул сотряс пузырь и швырнул меня в сторону. Я застонала и попыталась различить, что это было, но так ничего и не увидела. Может, комета, а может… нет, я уже устала надеяться. Просто устала.

Спать. Это лучшее, что я сейчас могу сделать. Во сне не так хочется пить.

— Осторожнее, осторожнее!

— Да я и так осторожен.

— Так, кто здесь капитан? Ты или я? Не урони!

— Проход слишком узкий. Кто-нибудь, подержите дверь!

— Держу, держу. Ты неси давай.

— Как она? Как?

— Кара, да не мешай ты, отлети.

— Нет, дайте мне посмотреть!

— Я ведь щас навернусь! Кто-нибудь, подержите ворону!

— Укушу!

— Ай, блин!

Тело окутала приятная жидкость, и я почувствовала, что начинаю согреваться. Тепло проникало не резкими режущими ударами, а осторожными мягкими волнами, за это я была ему благодарна.

— Так, теперь все вон! И особенно ворона.

— А что сразу я? Укушу!

Чей-то крик и шелест закрываемой двери. С трудом я поняла, что меня все-таки спасли.