А как называются красивые бабочки? «МММ», «Чара», «Тибет», — одно звуковое удовольствие. Сравните, в самом деле, «Тибет» — и «Киришинефтеоргсинтез». Вы видели когда-нибудь по телевизору прелестную девицу, которая шепчет: «Киришинефтеогсинтез» — миллиардные прибыли… Кстати, Севченко через неделю уезжает в Америку на презентации. В июле будущего года они собираются выпускать ADR.

— Чего?

— Американские депозитные расписки. Это такая модная штука, которая позволяет американским инвесторам проводить операции с акциями иностранных компаний, не покидая долларовой почвы. Скажем, российская компания выпускает акции, их хранит у себя филиал американского банка в России, а в самой Америки на сумму этих акций выпускаются депозитные расписки. Расписки котируются в долларах, как обыкновенные акции, и дивиденты приносят тоже в долларах, а все операции по обмену валют производит банк-филиал.

Сергей, чьи познания в области финансов ограничивались подсчетом ежемесячного бюджета семьи, да премией, пропавшей в банке с красивым названием «Фаворит», спросил:

— А разве американец не может поехать и на месте купить акций?

— Только очень крупный инвестор, а не какой-нибудь адвокат, у которого завалялось лишних сто тысяч долларов. По российскому законодательству, владение акций до сих пор регистрируется только по месту прописки акционируемого предприятия. Вы хотите зарегестировать владение акций красноярского алюминиевого — поезжайте в Красноярск, вы хотите приобрести акции «Лангепаснефтегаза» — поезжайте в Лангепас, — вы знаете, где это? Кладите в карман деньги и валяйте, если вас не убъют по дороге. Специфика деятельности российских брокеров. Американцев она не до конца устраивает. Кроме того, как известно, реестр российских акций при таком порядке ведется непосредственно на самом предприятии, каковой реестр и является, по сути, единственным доказательством вашего владения акциями. Правда, есть еще сертификат. Но надежность этого сертификата зависит от благосклонности к вам администрации компании. Вот вычеркнет вас администрация из реестра акционеров, — и американец можете своим сертификатом подтереться, не дожидаясь решения суда.

— А везде пишут, — сказал Сергей, — что американцы скупают Россию. Что им продают все за треть цены?

— Не за треть, а за сотую часть — сказал Александр. — Сейчас все наш фондовый рынок, вместе взятый, стоит столько, сколько в Америке — одна хорошая сеть супермаркетов, одна. Знаете, сколько стоят ресурсы Газпрома? Три десятых цента за баррель подтвержденных запасов в нефтяном эквиваленте, по сравнению с четырьмя долларами за баррель «Бритиш Петролеум» и десятью с половиной — «Бритиш Газ».

Александр помолчал.

— Если «Газпром», который контролирует 30 процентов известных на сегодняшний день мировых запасов газа, сможет работать с такой же финансовой отдачей, как западные компании того же профиля, — он станет самой ценной компанией в мире. Но вся беда в том, что он работает не с такой же отдачей. Акции русских компаний стоят от 1% до 40% цены соответствующих западных компаний, но это все равно, что жаловаться, что сломанный утюг стоит один процент цены от несломанного. Россия — это безумно рискованное вложение. Это компании-банкроты, компании без фондов, компании с прогнившими станками, компании-сломанные утюги. Один процент? Да некоторые из них не стоят и ломаного гроша! Им фонды оценивали по знакомству.

— А «Рослесэспорт»? Там тоже финансовая чехарда?

— Нет. Для того, чтобы выпустить АДР, которые пройдут биржевой листинг, компания обязана пройти финансовую проверку по американским правилам. Это не все западные компании могут себе позволить. Когда недавно Даймлер-Бенц выпустала АДР, ей пришлось указать убытки в добрый миллион, а в Германии она показала прибыль, — вот такая разница в финансовых правилах. Мало кто из русских компаний может позволить себе выпустить АДР.

— А Севченко может?

— Не знаю. Но, видимо, может. При условиях.

— Каких?

— Ну, это же рыхлый холдинг. Акции комбинатов отдельно, сеть продажи — отдельно, — такой компот из компаний. Это делается, чтобы запутать отчетность и не платить русские налоги. А теперь для американцев надо все это распутывать обратно. Полная перестройка. Севченко даже создал для этого специальную структуру, «Лесинвест». Готовить сценарии размещения акций, проспекты эмиссии и так далее. Только он туда идиота какого-то посадил.

— А какие у него отношения с «Александрией?»

— Он клиент банка.

— И все?

Шакуров долго колебался.

— Нет, не все, — вдруг сказал он. — Я думаю, — слышите, я не повторю этих слов и не отвечаю за их достоверность, — но я думаю, что фактически они заключили с банком договор о слиянии. Договор о том, что банк и «Рослесэспорт» действуют в полном согласии для достижения большей прибыльности, не образуя, однако, единого юридического лица для большей гибкости действий.

— И когда вы это узнали?

Шакуров вдруг замолчал.

— Вы это узнали недавно и по поручению Сазана?

— Я и мой паршивый язык, — сказал с досадой Шакуров.

Не успела стальная, обшитая кремовым деревом дверь банка закрыться за Тихмировым, как в кабинете Шакурова зазвонил телефон. Шакуров снял трубку.

— Что у тебя делал этот мент? — спросил голос Сазана.

— Спрашивал о компании Севченко.