своеобразная забава. Они налетают, крадут что-нибудь у соседей, а позже пытаются сохранить добычу. А если сосед бросается в погоню и отнимает награбленное, просто пожимают плечами и хвалят храбреца.

– Значит, это всего лишь игра?

– Своего рода. Как я уже упоминала, их еще называют дикарями из-за архаичного образа мыслей и давно устаревших законов, которые лишь слегка различаются в разных стра нах. Но одно остается незыблемым: воины считают друг друга равными, а к своим женщинам относятся как к детям.

– Прости. Не поняла.

– Ты уже узнала достаточно, и, чтобы не вдаваться в подробности, скажу только, что есть вещи, от которых Тедра после стольких лет все еще лезет на стену. И через пять секунд здесь появится Далден. Он будет рад узнать, что ты уже пришла в себя и смирилась с реальностью.

– Как к детям, – с недоверием повторила Бриттани. – Ты ведь шутишь, верно?

Ответа она не получила. Дверь скользнула вбок, открыв семь футов крайне раздраженной мужественности.

Далден действительно был вне себя, хотя Бриттани не понимала, как смогла это определить: лицо его оставалось абсолютно бесстрастным. Она скорее почувствовала его настроение.., а может, и ожидала, после того как Марта предупредила, что он непременно разозлится.

Далден вошел в комнату, схватил Бриттани за руку и потащил за собой, бросив на ходу компьютеру:

– Ты посмела встать между воином и его спутницей жизни, хотя знала, что это недопустимо.

– Допустимо, если вмешательство идет на пользу, – возразила Марта. – Кроме того, с каких пор я должна спрашивать разрешения на то или иное действие? Не думаешь ли ты, что я заранее не просчитала все вероятности? И потом, можно подумать, что кто-то способен меня остановить!

– А разве нет?

– Ты о чем? Тедра никогда не согласилась бы отключить мое питание, – самодовольно заметила Марта.

– Но моя мать по-прежнему склоняется перед отцом. Стал бы он, по-твоему, колебаться?

– Но.., минутку… Далден, вернись!

Далден широкими шагами шел вперед, да и к чему останавливаться, когда голос Марты преследовал его по всему широкому коридору и донесся до крошечной, похожей на лифт клетушки, дверь которой закрылась и тут же снова скользнула вбок, открыв другой, слегка изгибающийся коридор. Клетушка вроде бы не двигалась, по крайней мере Бриттани ничего не ощутила, однако они явно куда-то уносились… О Боже, она в самом деле начинает верить.., всему!

– Хорошо, что путешествие домой займет три месяца! – уговаривала Марта, пока они проходили мимо длинного ряда мониторов, расположенных с интервалами около двенадцати футов каждый. – У вас много времени, чтобы освоиться друг с другом и даже преодолеть вполне естественные трения.

Упоминание о возможных проблемах отнюдь не возбудило любопытства Далдена. В отличие от Бриттани. Она подняла брови, но Далден коротко бросил:

– У воинов долгая память.

– Жаль, – пробормотала Марта. – Кстати, мой замысел сработал, что, по-моему, самое главное. Вспомни, никакие твои убеждения не действовали. Что для тебя важнее: понимает ли она, кто ты и откуда родом, или продолжает обвинять тебя во лжи, что непоправимо испортит ваши отношения?

Только тут Далден замер на месте и взглянул на Бриттани, ожидая подтверждения:

– Это правда?

Она знала, о чем он спрашивает, но, как бы ни хотела утешить его, видя, как он мучится, все же ей приходилось думать и о собственном спокойствии. Наверняка существовали и другие объяснения всего происходящего. При мысли о том, во сколько обошлась студия, достаточно большая, со сложным оборудованием, имитировавшим внутренность космического корабля или поверхность Луны.., нет, уму непостижимо, до каких пределов могут дойти люди, чтобы одурачить ее!

А может, не только ее? Что, если были и другие простаки, на которых испытывалась эта программа? Страшно подумать, сколько сил и средств потрачено на одного человека! Такие тонкие детали, новый пейзаж за каждой дверью, каждым окном! Вдруг ее подвергли какому-то тесту, а Далден все испортил, переспав с ней и нарушив все запреты?! Недаром Марта постоянно возражала против их связи и предсказывала крах, но Далден ее не послушал…

– Нет, – бросила она, вызвав презрительное восклицание Марты и недоуменную гримасу Далдена, и бесстрастно Добавила:

– Я понимаю, что причины этого изысканного и сложного спектакля кроются не во мне и я тут ни при чем, поэтому и готова пока что смириться и считать, что твои эмоции по крайней мере искренни…

– Какие эмоции? – вмешалась Марта. – Только не говори, будто не заметила, что он ничем подобным не обладает!

– Это еще что? Каждый человек способен испытывать эмоции. Ты сама сказала мне, что он раздражен.

– Честно говоря, с моей стороны это преуменьшение. Он взбешен, но ты никогда не увидишь, чтобы ша-каанский воин рвал и метал. Бахаранский воин.., возможно. Шакаанцы же гордятся абсолютным спокойствием в любых обстоятельствах, а это означает, что они раз и навсегда покончили с наиболее распространенными человеческими эмоциями, которые могли бы нарушить это спокойствие.

– Ну, если ты говоришь, значит, так оно и есть, – отмахнулась Бриттани.

Марта засмеялась, но Далдена больше всего волновало ее «нет».