марлина). Филю Денис намеренно не искал: неизвестно, что с ним, если вдруг каким-то чудом цел, пусть и остается в таком изумительном состоянии.
Потом был пресловутый пятичасовой чай. Снова пешая прогулка по острову. Оказалось, что вечером Фуншал превращается в сплошной ресторан под открытым небом: рыба, овощи, местное сухое вино, танцы...
Наконец, облачение в вечерний туалет, многоходовый обед в декорированной хрусталем и зеркалами The Dining Room. Там Денис впал в прострацию. Самого себя он видел минимум в восьми-десяти вариантах. Как в таких условиях работали официанты – это вообще уму непостижимо. Может быть, их тут прямо и выращивали, как муравьев в муравейнике?
– Правда, здесь замечательно? – сказал волнующий женский голос, и отвернувшийся на секунду Денис вдруг увидел, что за его столиком сидит высокая красивая женщина неопределенного возраста. Денис неоднократно видел это лицо, фигурировавшее в различных светских хрониках. Это была жена Клеонского – Ванда Покровская.
– А мне не нравится, – сказал Денис голосом московского уркагана. Неужели это она оплатила ему дорогу сюда из-за рукописи Юкшина. У Дениса в потаенном ящичке мозга что-то скрипнуло, но не открылось. Между прочим, из-за всех этих зеркал Денис не сразу понял, что она действительно напротив него – только руку протяни. Тут с непривычки даже голова немного кружилась.
– Ну зачем же вы так сразу, – возразила Покровская. – Вот останьтесь тут со мной еще на месячишко- другой, и сами все отлично увидите.
– Ну, конечно...
Они, не сговариваясь, поднялись и пошли наверх. Покровская жила на втором этаже. В ее апартаментах было сумрачно, и свет включать Ванда не стала.
– Конечно, – повторил Денис, – я представляю себе, как так называемой зимой (все те же плюс двадцать три, верно?) солидные дядечки в смокингах танцуют фокстроты с дамами, отягощенными бриллиантами, ливрейные шоферы возят парочки на «роллс-ройсах», а все комнаты для карточных игр заняты. Очень весело.
– Зима пролетит быстро, – засмеялась Покровская, – в моих-то апартаментах...
– Н-да? – Денису не пришлось делать вид, что он колеблется, потому что эта обворожительной красоты женщина безусловно обладала неким гипнотическим талантом. Разумеется, для тех, кто не был в курсе ее биографии. А потайной ящичек Дениса уже вовсю сигнализировал ему об этих самых подробностях.
– Но как же господин Клеонский? – Денис выразил легкое удивление. – Разве он не захочет к нам присоединиться? Будет очень досадно. Мы с ним подружились.
Покровская чуть поморщилась, но быстро овладела собой.
– Не волнуйтесь, он раньше лета сюда носа не кажет. А к весне пейзаж разительно меняется: пенсионеры вдруг куда-то улетучиваются, апартаменты занимают бизнесмены среднего возраста и их уставшие от липосакций и подтяжек жены и подруги. Дамы истязают себя, бизнесмены обсуждают подружек и котировки акций за партией в гольф, океан бороздят... ну те, кому надо бороздить. А уж летом... Оставайтесь, Денис! И кстати, отдайте мне, наконец, рукопись, не будьте жмотом.
Денис почувствовал, как в живот ему уперлось что-то маленькое и холодное.
Дамский «браунинг», поспорил он сам с собой на десять долларов.
– Что вы там бормочете? – разозлилась Покровская.
– Да вот, поспорил сам с собой на десять долларов, что у вас там дамский «браунинг» с перламутровой ручкой.
– На этот дешевый трюк я не куплюсь. Я жду!
По ее гримасе и едва заметному дерганью руки Денис понял, что не угадал.
– Жаль, – сказал Денис, – согласитесь, попытка-то была неплохой... Ну ладно. Рукопись в портфеле. Портфель в моем номере. Номер – на третьем этаже. Впрочем, это вы и так знаете. Пойдемте, – предложил Денис.
– Ну уж нет, не на ту напали. Я вас тут запру. А вы мне дадите ключи от своего номера. Я сама все проверю, если обмана не будет, через четверть часа вернусь, освобожу вас и отдам деньги. Девяносто тысяч долларов. – Покровская действовала оперативно. Привязала Дениса скотчем к неподъемному креслу, а руки свела за спинкой и заключила в наручники. Отступила, полюбовалась работой. Хотела было залепить и рот, но передумала. – Кричать, пожалуй, вы не станете. Мы же пока что партнеры, верно?
– А почему девяносто тысяч, а не, скажем, сто? – И только теперь Денис увидел на столе несколько фотографий, распечатанных на принтере, на которых он сам вчера расписывался на полученной в «Глории» бандероли.
– Так больше похоже на правду, верно? – Она вызывающе подмигнула.
– Но где гарантия, что вы меня не обманете и не удерете, да еще застрелив в придачу?
Покровская вдруг крепко поцеловала его в губы. Денис не успел даже сообразить, что произошло, а поцелуй все длился. Через какие-то секунды он понял, что в этом плаванье губ и борьбе языков неминуемо проигрывает... причем к собственному удовольствию.
Наконец «истязание» закончилось.
– Никакой гарантии не будет, – объяснила Покровская. – Ведь нет же гарантии, что вы не сняли с рукописи копию.
Денис перевел дух и сказал:
– Согласен.
Она сбросила туфли на высоком цокающем каблуке и ушла.
– Жизнь дается один раз, и прожить ее надо на Мадейре, – пробормотал Денис. – Он чувствовал себя лишним на этом празднике жизни. Вернее, незваным гостем. Практически татарином. Видел бы его сейчас кто-нибудь из сотрудников «Глории» – позора было бы... А впрочем, сотрудника «Глории» тут как раз и не хватало.
«...Момент расплаты наступил.
– Тебе, Виктория, не доведется понять меня потому, что дальше своего носа ты не видишь. Из полученных уроков надо извлекать пользу. – Я спокойно полез в карман и достал пять блестящих патронов от револьвера «смит-вессон». Ее затрясло как в лихорадке. Я был джентльменом и решил успокоить расстроенную даму другим пистолетом, который достал из-за пояса. Панкин тревожным взглядом следил за нами.
– А вот с этой штукой, дорогуша, все в порядке. Она стреляет бесперебойно. Мне не составит труда сделать в твоей прелестной головке дырку величиной с орех.
Она ошарашенно смотрела на черную граненую сталь огромного «магнума» сорок пятого калибра.
– Что такое? Вы ожидали увидеть в моих руках другое оружие? Ах да! Жаль, я просто забыл случайно тот пистолет Макарова с отсыревшими патронами дома. Из него и по воробьям не постреляешь. Этот импортный – хорошая штука, с ним даже Грязный Гарри работал в Лос-Анджелесе. Но, впрочем, я отвлекся несколько от темы. Сегодня тут многое говорили, но убедить меня, к сожалению, не получилось. Теперь моя очередь рассказать кое-что. Сядьте, расслабьтесь и слушайте. Не советую делать резких движений. Соблазн всадить вам по пуле очень велик, я не железный, так что сдерживаю себя с трудом.
Мои аргументы несколько убедили этих подонков. Они испуганно следили за каждым моим движением.
– Запутанная картина преступления долго терзала меня. Я оказался в очень трудном положении, прежде чем понял, что происходит. Вы тщательно направляли мои поиски в нужное русло, но хорошо, что я вовремя спохватился. Каждый из вас допустил множество ошибок, и это не ушло из моего поля зрения. Хотя вся эта чертовщина сведет с ума любого.
Начало твоего, Дима Панкин, рассказа вполне правдоподобно, хотя ты приписал себе чужие заслуги и талант компьютерного гения. Из Пегас-банка только благодаря Виктории Штрассер тебя не вышвырнули на улицу. Но не буду забегать вперед. Ты действительно служил в Афгане, но отсиделся за спинами других, будучи всего лишь санитаром в полковой санчасти. Твой женоподобный характер не позволял тебе марать руки. Барышева и Семена Заикина ты мог и не знать, они слыли в части первыми героями и к тому же вызывали в твоей поганой душонке злую зависть. Еще бы, Барышев ведь походил на тебя внешне. Вас даже путали сослуживцы, кто не очень близко знал твою низкую натуру. Однако в жизни Евгений Барышев
