— Губы как губы, — ответила Бриенна. — Все губы одинаковы.

— Потому что все они созданы для поцелуев, — радостно согласился Хант. — Оставь сегодня свою дверь незапертой, я нырну в твою постельку и докажу, что прав.

— Если попробуешь, то уйдешь евнухом. — Бриенна поднялась и ушла от него.

Септон Мерибальд спросил, может ли он произнести молитву, не замечая маленькую голую девчушку, ползущую по столу.

— Конечно, — сказала Уиллоу, перехватив голышку прежде, чем та влезла в кашу. Они склонили головы и поблагодарили Отца и Мать за их промысел… все кроме темноволосого парня из кузницы, который во время молитвы сидел, скрестив руки на груди. Бриенна не одна это заметила. Когда молитва подошла к концу, септон Мерибальд, поглядев в другой конец стола, спросил:

— Ты не любишь богов, сынок?

— Не ваших богов. — Резко вскинулся Джендри. — Мне нужно работать. — Он выскочил прочь не съев ни кусочка.

— Значит, он любит каких-то других богов? — поинтересовался Хант.

— Бога Света, — пискнул один тощий мальчик лет шести.

Уиллоу стукнула его по лбу ложкой.

— Бэн Большой Рот. Пища — там. Ешь лучше, и не утомляй м’лорда своей болтовней.

Детишки набросились на ужин словно волки на раненного оленя, раздирая треску, растащив ячменный хлеб по кусочкам, и с ног до головы измазавшись овсянкой. Даже громадный круг сыра прожил недолго. Бриенна довольствовалась рыбой, хлебом и морковью, а септон из трех кусков один ел сам, а два других отдавал Собаке. За дверью начался дождь. Внутри общего зала был слышен треск огня, шумно жевали, и Уиллоу шлепала детишек своей ложкой.

— Однажды эта малютка станет какому-нибудь малому жуткой женой, — сказал сир Хайл. — Возможно, тому бедняге-мастеру.

— Кто-то должен отнести ему еды, пока она еще есть.

— Вот ты и отправляйся.

Она завернула кусок сыра, ломоть хлеба, сушеное яблоко и два кусочка вяленой трески в кусок тряпицы. Когда Подрик встал, чтобы проводить ее на улицу, она велела ему остаться доесть ужин.

— Я не надолго.

Во дворе шел сильный дождь. Бриенна прикрыла еду краем плаща. Пока она шла мимо конюшни какая-то лошадь заржала. — «Они тоже голодны».

Джендри находился в кузнице, по-прежнему с обнаженным торсом и в кожаном фартуке. Он лупил по мечу, словно тот был его личным врагом. Пропитавшиеся потом волосы упали на лоб. Она мгновение его изучала. — «У него глаза Ренли и его волосы, но иное сложение. Лорд Ренли был скорее гибким, чем мускулистым… не таким как его брат Роберт, который был знаменит своей силой».

Он не замечал ее, пока не остановился стереть со лба пот. Джендри увидел ее стоящей в дверях:

— Чего тебе надо?

— Я принесла ужин, — она развязала тряпицу и показала.

— Если б я хотел есть, я поел бы сам.

— Кузнецам нужно есть, чтобы подкреплять силы.

— Ты что, моя мать?

— Нет. — Она положила еду. — А кто твоя мать?

— Какое тебе дело?

— Ты родился в Королевской гавани. — Это было совершенно ясно по его выговору.

— Как и многие другие. — Он сунул заготовку меча в кадку с дождевой водой. Горячая сталь яростно зашипела.

— Сколько тебе лет? — поинтересовалась Бриенна. — Твоя мать еще жива? А твой отец, кто он?

— Ты задаешь слишком много вопросов. — Он вновь положил меч на наковальню. — Моя мать умерла, а отца я никогда не знал.

— Ты — бастард.

Он принял это как оскорбление.

— Я — рыцарь! Этот меч, когда я его закончу, будет моим.

«Разве рыцарь стал бы работать в кузнице?»

— У тебя темные волосы и голубые глаза, и ты родился в тени Красного Замка. Разве никто раньше не замечал твоего лица?

— А что не так с моим лицом? Оно не настолько уродливо, как твое.

— В Королевской гавани тебе, должно быть, приходилось видеть короля Роберта.

Он пожал плечами.

— Иногда. Издали, на турнирах. Однажды в септе Бейлора. Золотые плащи оттолкнули нас, чтобы дать ему пройти. В другой раз я играл возле Грязных ворот, когда он возвращался с охоты. Он был так пьян, что едва меня не растоптал. Он был огромным жирным пьяницей, но куда лучшим королем, чем его сыновья.

«Они не его сыновья. В тот день, когда Станнис встречался с Ренли, он говорил правду. Джоффри и Томмен никогда не были сыновьями Роберта. Этот же мальчишка…»

— Послушай, — начала Бриенна. Потом она услышала, как залаяла Собака, громко и неистово. — Кто-то приближается.

— Это друзья, — не удивившись, ответил Джендри.

— Какие друзья? — Бриенна прильнула к двери в кузницу, уставившись в дождь.

Он пожал плечами.

— Скоро сама увидишь.

«Возможно, я не желаю с ними встречаться», — подумала Бриенна, увидев, как с брызгами сквозь лужи на двор въезжает первый всадник. За шумом дождя и лаем собаки она расслышала легкий лязг мечей и кольчуг под потрепанными плащами. Она сосчитала проехавших всадников. — «Два, четыре, шесть, семь». — Судя по тому, как некоторые из них держались в седле, они были ранены. Последний из приехавших был огромным, крупным, как целых двое его товарищей. Его лошадь была в крови и пене, шатаясь под его весом. Кроме него все его спутники были с поднятыми капюшонами. Его лицо было широким и безволосым, мертвенно бледным, его щеки были покрыты язвами.

Бриенна втянула воздух и вытянула Верный Клятве из ножен. — «Их слишком много», — подумала она, испугавшись. — «Их слишком много».

— Джендри, — тихо сказала она. — Тебе понадобятся меч и доспехи. Это не твои друзья. У них нет друзей.

— О чем это ты? — парень подошел и встал позади нее с молотом в руке.

Вспыхнула молния, осветив спешившихся с лошадей всадников. На мгновение ока тьма сменилась ярким, как день светом. Сине-серебристым светом вспыхнул топор, молния засияла на кольчугах и латах, и под темным капюшоном предводителя всадников мелькнула оскалившаяся стальная морда с рядами железных клыков.

Джендри тоже это заметил.

— Это он.

— Нет, не он. Его шлем.

Бриенна попыталась изгнать из голоса страх, но рот был сух словно пустыня. Теперь она отлично поняла, кто завладел шлемом Пса.

«Дети», — вдруг промелькнуло у нее в голове.

Дверь в гостиницу распахнулась. Наружу вышла Уиллоу с арбалетом в руках. Девочка что-то прокричала всадникам, но шум капель во дворе, заглушил ее слова. После Бриенна услышала голос человека в шлеме Пса:

— Только попробуй выстрелить, и я засуну этот арбалет тебе в щель и им же трахну. Затем я выдавлю твои трахнутые зенки и заставлю проглотить.

Ярость в его голосе заставила Уиллоу дрожа отступить.