случилось с его зубами?

Человек сжался от ярости, прозвучавшей в ее голосе.

— У него были прекрасные золотые зубы, Ваше Величество, но мы… Я сожалею…

— О, еще нет, но скоро будешь.

«Так бы и придушила. Держала бы, пока его лицо не почернело, а он хватал бы ртом воздух, как было с моим сыночком». — Слова уже готовы были сорваться с губ.

— Обычная ошибка. Один карлик похож на другого, и… Ваше Величество, вы видите, у него нет носа…

— У него нет носа, потому что ты его отрезал.

— Нет! — Капли пота на лбу выдали его ложь.

— Да. — Голос Серсеи сочился ядовитой сладостью. — У тебя довольно сообразительности. Предыдущий дурак пытался уверить меня в том, что какой-то волшебник отрастил его заново. И все же, мне думается, что этим носом карлик обязан тебе. Ланнистеры всегда платят по своим счетам, и тебе тоже придется заплатить. Сир Меррин, отведите этого мошенника к Квиберну.

Сир Меррин Трант взял тирошца за руку и потащил его, протестующего, прочь. Когда они скрылись, Серсея обернулась к Осмунду Кеттлблэку.

— Сир Осмунд, уберите эту штуку прочь с моих глаз, и тащите остальных, которые утверждают, что знают про Беса.

— Хорошо, Ваше Величество.

Как ни печально, но от трех остальных «якобы осведомленных» пользы оказалось не больше, чем от тирошца. Один утверждал, что Бес прячется в борделе Староместа, своим ртом удовлетворяя мужчин. Картина вырисовывалась презабавная, но Серсея в это ни за что не поверила бы. Второй заявил, что видел карлика в представлении лицедеев в Браавосе. Третий настаивал, что Тирион стал отшельником в речных землях, поселившись на каком-то заброшенном холме. Каждому из них у королевы был один ответ:

— Если вы будете так добры, что проводите одного из моих храбрых рыцарей к этому карлику, вас щедро наградят, — пообещала она. — При условии, что это Бес. Если же это не так… что ж, мои рыцари терпеть не могут обманщиков, и тем более дураков, которые заставляют их гоняться за призраками. Лжец может лишиться языка. — И каждый из трех доносчиков тут же внезапно утрачивал уверенность в своей информации и говорил, что он встретил какого-то другого карлика.

Серсея и не подозревала, что на свете так много карликов.

— Не уже ли весь мир заполонен этими маленькими ничтожными уродцами? — пожаловалась она вслух, когда последнего из доносчиков увели прочь. — Сколько ж их всего?

— Меньше, чем было вначале, — заметила леди Мерривезер. — Позволена ли мне честь сопровождать Вас ко двору?

— Если ты в состоянии вынести эту скуку, — ответила Серсея. — Роберт по большей части был глупцом, но в одном он был абсолютно прав. Управлять королевством — утомительное занятие.

— Мне печально видеть Ваше Величество столь измученной заботами. Я предлагаю, бросьте все, сбегите, развейтесь, оставьте Королевскую Гавань со всеми этими скучными прошениями. Мы могли бы переодеться служанками и провести день среди черни, слушая, что они говорят о Драконьем Камне. Я знаю таверну, где играет Голубой Бард, когда он не развлекает своим пением малютку-королеву, и еще один подвал, в котором волшебник превращает свинец в золото, воду в вино, а девочек в мальчиков. Возможно, он испробует одно из подобных заклинаний на нас. Разве не забавно Вашему Величеству побыть одну ночь мужчиной?

«Если б я была мужчиной, то была бы Джейме», — пронеслось в голове у королевы. — «Если б я была мужчиной, я могла бы править от своего имени вместо Томмена».

— Только, если ты останешься женщиной, — ответила она, зная, что именно это желала услышать Таэна. — Это безнравственно с твоей стороны так меня искушать, но какой бы я была королевой, если б оставила свое королевство в дрожащих руках Хариса Свифта?

Таэна надула губки. — Ваше Величество слишком усердны.

— Да, — согласилась Серсея, — и к концу дня я в этом раскаюсь. — Она взяла леди Мерривезер под локоть. — Идем.

Прошение Джалабхара Ксо было первым в списке на этот день, что было привилегией его ранга принца в изгнании. Таким роскошным, в ярком плаще из перьев, он являлся только просить. Серсея позволила ему как всегда попросить людей и оружие чтобы помочь отвоевать долину Красных Цветов, затем сказала:

— У Его Величества сейчас своя война, принц Джалабхар. Сейчас у него нет людей, которыми он мог бы поделиться. Возможно, в следующем году. — Это был обычный ответ Роберта. В следующем году она скажет ему «никогда», но только не сегодня. Драконий Камень пал, и теперь принадлежит ей.

Лорд Каллин из гильдии Алхимиков прибыл лично, просить чтобы его пиромантам позволили высидеть все драконьи яйца, которые могут найти на Драконьем Камне после того, как он благополучно вернулся под управление короны.

— Если яйца и остались, то Станнис продал их, чтобы оплатить свой мятеж, — ответила она ему. Она не стала переубеждать его, что их план был безумием. После гибели последнего дракона Таргариенов все подобные попытки заканчивались смертями, бедствиями или позором.

Следующими была группа купцов, умолявшая ее от лица короны заступиться за них перед Банком Браавоса. Браавосцы потребовали с них оплаты просроченных долгов и отказались выдавать новые займы. — «Нам нужен собственный банк», — решила королева. — «Золотой Банк Ланниспорта». — Возможно, если она этому поспособствует, трон Томмена будет в безопасности. За неимением ничего лучшего, все что ей оставалось, это сказать купцам заплатить причитающееся браавосским ростовщикам.

Делегацию Церкви возглавлял ее давний друг септон Рейнард. По городу его сопровождали шестеро Сынов Воина. Вместе их было семеро — священное и счастливое число. Новый Верховный Септон или Главный Воробей, как прозвал его Лунатик, имел слабость к семеркам. Рыцари носили перевязи, раскрашенные семью священными цветами Церкви. Навершия рукоятей их мечей и шишаки их шлемов были из хрусталя. Они принесли с собой ромбовидные щиты. Такую форму не использовали со времен Завоевания. На них красовался символ, который в Семи Королевствах не видели несколько веков: сверкающий на фоне тьмы радужный меч. Квиберн доложил ей, что уже около сотни рыцарей посвятили свои мечи и жизни служению Сынам Воина. И с каждым днем прибывали все новые. — «Большей частью они одурманены богами. Кто бы подумал, что в королевстве таких полно?»

Многие были межевыми и придворными рыцарями, но только несколько из них были знатного происхождения: младшие сыновья, мелкие лорды, старики, мечтающие искупить грехи. И вместе с ними был Лансель. Она считала, что пошутил, сказав, что ее дурачок-кузен отказался от замка, земель, жены и отправился обратно в столицу, чтобы присоединиться к благородному и могущественному ордену Сынов Воина, но вот он стоял здесь среди других набожных глупцов.

Серсее это совсем не понравилось. Как и бесконечная вызывающая грубость и неблагодарность Главного Воробья.

— Где Верховный Септон? — потребовала она ответа от Рейнарда. — Я звала его.

— Его Верховное Святейшество отправил меня вместо себя. — Извиняющимся тоном начал Септон Рейнард. — И просил передать Вашему Величеству, что Семеро направляют его на дальнейшую борьбу с нечестивостью.

— Каким образом? Станет проповедовать целомудрие на Шелковой Улице? Он что, считает, что проповедью можно превратить шлюх обратно в девственниц?

— Тела наши созданы всевышними Отцом и Матерью, поэтому должны мы воссоединять мужчин и женщин, дабы рождать законных чад. — Ответил Рейнард. — Низко и греховно женщинам продавать свои святые тела за деньги.

Данное набожное увещевание было бы куда более убедительным, если б королеве не было известно, что у септона Рейнарда были особенные подружки в каждом борделе Шелковой улицы. Без сомнения, он решил, что чем скрести полы, лучше поддакивать щебету Главного Воробья.

— Только не начинайте проповедовать мне, — сказала она ему. — Содержатели борделей жалуются,