— Ну и куда теперь? — осведомился Кондор, прикидывая, за какими из ворот может прятаться лаборатория.
— Погоди, Кондор, — сообщил Игорь. — Погоди… — он тяжело вздохнул. — Все, можно сказать, только начинается.
Игорь подошел к крышке люка на полу — обычной, похожей на канализационную как две капли воды. Утопленные в нее скобы тускло поблескивали при свете прожекторов. Игорь ножом вытянул скобы, повел взглядом в сторону сталкера — мол, помоги. Вдвоем они сдвинули крышку. До пола было метра четыре узкого колодца. Вниз вел обычный скоб–трап.
«Похоже, мы идем с черного хода. Или, как любил говорить Одноглазый, «с заднего прохода».
Вопросов к спутнику у Кондора накопилось достаточно, но опыт подсказывал, что сейчас не время их задавать.
Внизу обнаружился полуосвещенный узкий коридор, который шел в обе стороны от люка, загибаясь дугой. Лампы дневного света на стенах светились лиловыми тлеющими разрядами, будучи на последнем издыхании.
Отойдя шагов на сорок, они вошли в полутемное помещение. В дальнем конце его был арочный проход, и по металлической лестнице они спустились довольно глубоко под землю. Внизу оказался целый лабиринт бетонных катакомб, во все стороны расходились коридоры с низкими потолками и серыми стенами.
— Следуй за мной, будь осторожен, — предостерег Игорь. — Никуда не отходи — можно потеряться.
— А ПДА на что? — хотел спросить Кондор и обнаружил на сером мерцающем экране своего прибора сакраментальное «Сеть не обнаруживается». Тем не менее — не выключил.
Они продолжали идти по узким коридорам коллекторов и технических коридоров. Пару раз до них доносились какие–то непонятные звуки — причем оба раза из–за спины. Но Кондор не очень тревожился. Если снаружи кто–то даже и выследил, как они лезли под землю, то вряд ли сунется за ними — скорее уж будет ждать в засаде у входа. Надо будет уточнить у Игоря, есть ли тут другие выходы?
Так они и шли дальше — и судя по поведению напарника, вдруг ставшего проводником, до места было еще далеко.
Кондор поневоле забеспокоился. Но постепенно беспокойство все больше уступало место удивлению — а удивить человека, шестой год ходившего за Периметр, было нелегко.
Он принялся считать лестничные пролеты, которые они проходили, — и те по которым поднимались, и те по которым спускались — выходило, что как минимум они ушли на шестнадцать этажей под землю, так что плечи под тяжестью рюкзаков поневоле ныли. Бывало, они пересекали перпендикулярно идущие коридоры — и сколько хватал глаз, они уходили далеко в обе стороны.
Но мало этого, им попадались вполне освещенные места, где лампы горели так, как будто за ними кто–то следил. Ладно электричество — его в Зоне столько, что даже предлагали на полном серьезе собирать его и передавать на Большую Землю. Но лампы должны были давно перегореть… Разве что кто–то — или что–то включает иллюминацию при их приближении.
В других местах темноту разгоняли лишь лучи их фонарей, скачущие по стальным стенам с грубыми сварными швами. Гнетущая тишина скрадывала осторожные шаги. Еще поворот, вниз, поворот, вниз… Ноги начинали гудеть от бесконечного спуска.
Коридоры, тоннели, перекрестки — залы, где сходилось по пять, по шесть коридоров. И двери — наверное, сотни и сотни железных дверей, иногда ржавых и замурованных, иногда вполне целых на вид. Двери с кремальерами и шифрозамками — или самые обычные, офисного вида — чуть ли не в обивке. Причем время от времени попадались двери открытые — иногда из проемов даже падал мягкий свет, словно приглашая войти и пошариться… И всякий раз Кондору казалось, что Игорь ускоряет шаги, проходя мимо…
Что больше всего напрягало сталкера — так это то, что его спутник весьма редко смотрит на ПДА или свой наладонник. Неужели он выучил маршрут наизусть? Возможно, и так — хотя как это совместить с жалобами на провалы в памяти? Что еще подозрительнее — у Кондора крепла уверенность, что спутник не просто ведет его куда–то по заранее известному пути, а выбирает его — избегая каких–то мест, которые Кондору видеть не следует. И с течением времени это чувство лишь усиливалось.
Нырнув в свежеоткрытый люк — к счастью, преследуемые не догадались его задвинуть — и прогулявшись полчаса по бетонным кишкам, он подумал вначале, что угодил на старую советскую военную базу, вроде той, что была в районе Радара. Но затем сообразил, что натолкнулся на нечто новое и непонятное.
Шторм считал себя (и не без оснований) человеком неглупым и продвинутым — и уже понимал, что место, куда они попали, по размеру не сильно уступит знаменитому «Хрустальному дворцу» в Скалистых горах. Такие мощные подземелья никак не могли остаться неизвестными.
Конечно, какие–то документы могли пропасть в чистках и смутах конца прошлого века, что–то могло остаться засекреченным и по сию пору: но только не объект, на котором должны были служить сотни, а уж вернее — тысячи людей.
Вообще о чернобыльских катакомбах время от времени пишет каждая уважающая себя бульварная газета или сайт. Всякие там саблезубые крысы размером с доброго слона, Дряхлые полубезумные офицеры КГБ, до сих пор сидящие на своих постах, питаясь запасами из огромных холодильников, атомные реакторы, готовые взорваться в любую минуту от старости, и многокилометровые города для избранных на случай ядерной войны.
Но тут–то реальная жизнь!
Так не бывает — хоть убей, а не бывает! Как любил говорить покойный полковник Ковальский: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!»
Поневоле вспомнятся все легенды про блуждающие руины, про дома, поселки и целые небольшие городки, на которые натыкались в разное время сталкеры в разных локациях Зоны — и которых не было ни на одной карте. (А потом, как ни старались, не могли их найти.)
«Во что ж ты меня втравил, Сурок, скотина этакая? А?!»
Так, напряженно размышляя и не забывая следить за показаниями сканера, вел главарь своих подчиненных по подземному лабиринту, созданному непонятно когда, кем и зачем. Им попадались боковые ответвления, брошенная техника, разнообразный хлам.
Один раз они оказались перед задраенными воротами, из–под которых просачивался ручеек пахнущей затхлостью воды. Они опасливо прошли мимо, хотя, судя по всему, гермозатвор хорошо держал воду, да и напор с той стороны был не очень силен.
Коридор то шел прямо как стрела, то вилял в разные стороны, словно что–то огибая. Вдоль стен на высоте в человеческий рост проходили кабельные полки. Время от времени попадались двери с аккуратно по трафарету выведенными номерами или короткими, ничего не поясняющими путникам надписями вроде «Третий технический этаж» или «Вспомогательный воздуховод установки №72–38». Или вообще непонятные рисуночные криптограммы. Хорошо хоть надписи по–русски, а не какими–нибудь иероглифами!
Трижды или четырежды им попадалась занятная штука — пульт для введения кода, вделанный в стену, причем, судя по миганию индикаторных ламп, рабочий. Но вот в чем загвоздка: дверей рядом или в ближайших окрестностях не имелось.
То ли кодовое устройство было просто вынесено на расстояние от того механизма, который оно должно задействовать, то ли это была какая–то хитрая декорация: думать об этом у Шторма ни желания, ни сил уже не было.
Игорь стал как вкопанный: дорогу переходили гуськом странные твари — голокожие, чем–то напоминающие новорожденных крысят — размером, правда, со взрослого пасюка. Время от времени в веренице мутантов попадались создания раза в два–три крупнее — похожие на сосиску на четырех лапках и с большими глазами.
«Да, вот и первая неприятная неожиданность… не считая всего остального!» — деловито подумал Кондор, сдвигая поближе автомат и в очередной раз пожалев, что не запасся картечью.
