— сын Марьят — встретил внезапную и мучительную смерть. По каким-то собственным соображениям Синн держался поблизости от их семьи все время путешествия с караваном и всячески заботился о них.

Бард подошел к ее фургону. Похлопал лошадей по морде, поднял голову и улыбнулся женщине, которая держала в руках вожжи.

— Надеюсь, что сумел подыскать для вас удобное местечко, госпожа, — вежливо и весело сказал он. Хотя Марьят не могла более рассчитывать на великосветское отношение, но Синн неизменно говорил с ней любезно и уважительно, как и полагается с леди из высшего общества. Это не только усиливало притягательность менестреля, но и ободряло и успокаивало Марьят, питало ее силы и надежды на успешное воплощение замыслов, которые привели ее в Санктуарий.

— Поднимайтесь сюда, мой друг, — сказала Марьят, предлагая ему сесть рядом с собой. — И покажите место, которое вы для нас подыскали. Я так устала и измучилась, что умираю без горячей ванны и приличной еды.

— Вы получите и то и другое, и даже больше, — ответил Синн, бережно пристраивая мандолину между собой и Марьят, чтобы случайно не повредить ее Ведь этот инструмент его кормил.

Потом он объяснил Марьят, как выбраться с площади к гостинице, которую присмотрел. Келдрик повел свой фургон следом.

Поздно вечером Марьят наконец растянулась в удобной постели, в отдельной комнате. Впервые за последние несколько недель она сумела расслабиться. Местечко, которое Синн предложил им, называлось «Теплый Чайник». Это была милая и славная гостиница, расположенная в приличной части города. «Приличная» означало, что это не Низовье и не Лабиринт. Пробыв всего один день в городе, Марьят уже поняла, что честные люди как чумы боятся этих крысиных дыр, кишащих ворами.

Владела «Теплым Чайником» приятная пожилая чета илсигов.

Шамут и его жена Даней открыли свое дело задолго до ранканского вторжения, и их гостиница с честью выдержала все злоключения, постигшие Санктуарий. Такая живучесть объяснялась тем, что они вели дела со всем возможным тщанием и предельно честно.

Супружеская чета ни о чем не спрашивала своих клиентов, рассчитывая, что те в ответ не доставят им никаких неприятностей.

Шамут помог Марьят рассеять самые тревожные мысли. Содержимое двух фургонов, которое она неусыпно стерегла во время путешествия по горам и пустыне, со всеми предосторожностями перенесли в подвал Шамута и заперли на ключ. Хозяин-илсиг порекомендовал Марьят купцов и торговцев, которые могли бы дать совет относительно возможных инвестиций, и сообщил ей имя человека, к которому ей следовало обратиться по вопросу покупки земли в Санктуарий и окрестностях: знаменитый городской бюрократ и ранканский жрец — Молин Факельщик.

Убедившись, что ее скарб и внуки находятся в безопасности, Марьят приготовилась вкусить покоя, впервые за многие дни. Но как только она расслабилась и сон сомкнул ее веки, из подсознания вырвались призраки недавнего прошлого и завертелись в кошмарном хороводе.

Она словно перенеслась на девять месяцев назад. У ее мужа Крандерона был самый знаменитый в Рэнке винный завод — «Вина Аквинты». Аквинта была западной провинцией Рэнке, ее климат был наиболее подходящим для выращивания лучших сортов винограда. Семья Крандерона нажила целое состояние на виноделии, их продукция заслуженно считалась лучшей не только во всей империи, но и далеко за ее пределами. Нектар, который изготовляли на заводе, был напитком королей и императоров, ему отдавали должное ценители изысканного вкуса от северной Мигдонии до южного Санктуария.

Марьят, родом из не слишком влиятельного дома Рэнке, вышла замуж за молодого энергичного Крандерона, который унаследовал винную империю Аквинты. Почти сорок лет ее жизнь текла безмятежно, как у любой образованной и богатой аристократки.

Она вращалась среди сливок общества, устраивала пышные балы и дегустационные вечера. Абакитис, бывший император Рэнке, частенько наведывался к ним, чтобы лично отобрать вина для своих винных погребов. Император высоко ценил Крандерона и Марьят.

Но, к сожалению, императоры, бывает, умирают, и тогда власть переходит в другие руки Новый ранканский император Терон был великолепным военным стратегом, но совершенно не считался с культурой и правилами этикета. Его примитивный вкус в спиртном ограничивался гигантским количеством эля, а изыски вкусовых качеств вин из отборного винограда оставались для него темным лесом.

Крандерон, такой разумный и находчивый, когда дело касалось торговли, в политике оказался полным профаном.

Когда Ранканскую империю начали раздирать интриги, подкуп и предательство, бывшие сторонники и друзья Абакитиса перешли на сторону Терона, провозгласив, что они никогда не были согласны с политикой прежнего императора, который когда-то осыпал их милостями.

Крандерон не спешил забывать благодеяния старого друга Абакитиса. Виноторговец открыто критиковал администрацию Терона и даже высказал предположение, что новый император приложил руку к убийству своего предшественника. Преданность погибшему императору дорого обошлась Крандерону.

Когда Рэнке раскололся на враждующие части и беспорядки охватили страну, множество разбойных групп двинулись грабить отдаленные провинции Терон нашел подходящее объяснение тому, почему он вынужден отвести ранканские войска из Аквинты. Но Крандерон не испугался, поскольку счел, что он и его люди способны защититься от разбойников и бандитов.

Однажды ночью, девять месяцев назад, подозрительно дисциплинированная банда напала на их поместье. Несмотря на разномастное оружие, бандиты, напавшие на Аквинту, проявили выучку и знание тактических приемов, достойные солдат регулярной армии и ветеранов многих военных кампаний.

Крандерон и его люди потерпели поражение. Властитель Аквинты увидел, как пал его единственный сын, отчаянно защищавший свою молодую жену. Крандерон был взят в плен и его заставили смотреть, как солдаты, переодетые разбойниками, забавлялись с его невесткой, матерью трех его внуков, рядом с изувеченным трупом ее мужа. Когда насильники утолили похоть, один из солдат схватил женщину за волосы и перерезал ей горло.

Кровь фонтаном ударила вверх. Бандиты засмеялись.

Они изрубили и сожгли большую часть виноградников, ворвались в винные погреба и опрокинули чаны с выдержанным вином. Крандерон смотрел, как потоки первосортного вина струились по полу его дома и