И еще… Скажи мне… Я так понял, тебе полагается какой-нибудь телохранитель… Тебе разрешено самому выбрать человека на это место?

— Разрешено, — сказал Хаким, вставая. — Но, по правде говоря, мне некого пригласить на эту должность.

— Знаешь, у меня тут есть один парень на примете…

Хаким улыбнулся.

— Честно говоря, мне кажется, что на эту роль ты не очень-то подходишь, Джабал…

— А я не о себе говорю.., так что можешь мне не рассказывать, как отнесся бы к этому принц. Нет, я имел в виду Зэлбара.

— Зэлбара? Кто это?

— Один из церберов, он приехал в Санктуарий вместе с принцем, — объяснил Джабал. — У нас были., кое-какие дела в прошлом. И я полностью ему доверяю. Я не побоюсь подставить ему свою спину.., если, конечно, буду уверен, что это не расходится с его понятием о чувстве долга. Его, как и меня, ничего не держит в Санктуарий, так что Зэлбар, наверное, с удовольствием ухватится за это предложение.

Хаким слушал его вполуха.

Пока Джабал говорил, сказитель обвел взглядом общий зал «Распутного Единорога», стараясь запечатлеть в памяти малейшие подробности. Хакиму внезапно открылось, что, наверное, никогда больше он не увидит этого места — места, в котором за последние несколько лет начиналось и (или) заканчивалось столько разных историй… Если даже он когда-нибудь, через много лет вернется в Санктуарий, эта таверна, как и весь город, уже будет другой. Кто-кто, а он прекрасно знал, что всякое начало — это еще и конец чего-то и на дороге жизни не бывает поворотов назад.