Инопланетянин секунду смотрел на нее, потом опустил взгляд. Третьим был морской пехотинец, мальчик, с которым она говорила на холме. Он нес винтовку, как и инопланетянин.

Человек впереди вооружен не был, во всяком случае она не увидела ничего, похожего на оружие. Его руки были засунуты в карманы куртки, простой, сшитой из коричневатой ткани и чуть странного покроя, словно ее сшил кто-то, имеющий лишь смутное представление о человеческих фасонах. Остальная его одежда тоже была простой, коричневатой и какой-то не такой.

Одно из вознаграждений за измену? Скверно сшитая одежда неуклюжего покроя?

А он сказал:

— Прямой взгляд означает вызов. Одинаково у обеих рас. Вот почему он опустил глаза. Показывая, что не хочет боя.

— Прекрасно, — сказала Анна.

— Мне назвали вас как специалиста, от которого я могу узнать про огни в океане.

Она кивнула, все еще глядя на серую фигуру.

— Можно мне подняться на борт? Боюсь, они пойдут со мной и устроят проверку, нет ли тут чего- нибудь, чему могу повредить я или что может повредить мне.

Она взглянула на него. Он был таким же непримечательным, как и на ком-экране, когда она увидела его в первый раз. Только волосы были сухими и вились — рыжевато-каштановые с заметной проседью. Лицо у него было очень бледным, словно годы и годы его не касались солнечные лучи.

— Вы переводчик, — сказала она. Не называть же его предателем!

Он кивнул.

Какого черта? Почему бы и нет? Когда еще ей выпадет случай рассмотреть хвархата вблизи? Она указала на трап.

Он что-то сказал инопланетянину. Оба солдата поднялись на катер и занялись обыском.

— Поосторожнее! — крикнула Анна им вслед. Никлас добавил что-то на непонятном языке, шагнул на борт и оперся о поручень, оглядывая бухту. Кто-то из псевдосифонофор начал сигналить: желтый, зеленый, белый, желтый — почти наверное имя. «Я это я. Я это я».

— Ну, так что же они такое? — спросил он.

Она объяснила и затем добавила:

— Беда в том… Мы знаем, что степень разумности у них связана с размерами. К такому выводу мы пришли, изучая маленьких. Эти ребята там еще подростки и не слишком сообразительны. А большие не покидают открытого океана, и мы еще не нашли способа подобраться к ним.

Солдаты вышли из каюты и остановились, поглядывая на Никласа и друг на друга. Мальчик (морской пехотинец) как будто нервничал. Выражение лица инопланетянина ей ничего не сказало. Да и выражение ли это вообще? Поза указывала на настороженность, но без тревоги. Он не боялся, но ничего не упускал, хотя и не смотрел никому прямо в лицо.

— Все это очень интересно, — сказал Никлас. — Но я не понимаю, почему вы полагаете, что эти животные могут быть разумными существами.

Теперь сигналили шестеро-семеро. И все вести были разными. Нет, не хор. Может быть, секстет. Или просто какофония.

— Что я могу вам сказать? Определить разумность расы не слишком трудно, когда ее представители похожи на нас, например, ваш серый приятель. Хвархаты с самого начала ни у кого сомнений не вызывали. Едва мы увидели их первый космолет, едва они произвели первый выстрел по нашему, мы поняли это.

Он посмотрел на нее, но ничего не сказал.

— А они там (она махнула рукой на бухту) иные в полном смысле слова. Мы не можем твердо решить, каковы признаки интеллекта у морских животных, не пользующихся орудиями. Но почему вас это заинтересовало?

— Простое любопытство. Последние дни мы улетали после наступления темноты, и я видел внизу их огни. Их видно и с острова — пятна света, покачивающиеся в океане. Вы говорите, что это молодь? И еще, мне надо как-то убить время. Сегодня они устраивают светский вечер. Дурацкая затея, но генерал заинтересовался. Он никогда не видел, как развлекается компания землян. По-моему, из этого ничего не выйдет. Хвархаты не едят ради развлечения. Для них прием пищи либо необходимость, либо священнодействие. Пить ради развлечения они пьют, но их попойки — крайне неприятная штука, и я их избегаю, насколько могу. — Он помолчал, глядя на бухту. — Мне жутко подумать, как генерал пытается поддерживать светскую беседу или — впервые в жизни — разделывается с канапе.

— А что с переговорами? — спросила она.

— Это ведь еще только начало. — Он пожал плечами. — А дипломатия не входит в сферу моей деятельности.

Ей хотелось задать вопрос, каким образом он оказался в таком положении, но она не представляла, как к нему подступиться. Как, ну, как предают свою расу? И она продолжала рассказывать о животных в бухте, официально именуемых Pseudosiphonophora gigantans(Псевдосифонофоры гигантские). Потом она умолкла, и они вместе продолжали смотреть на бухту.

Стоял он спокойно, небрежно положив локти на поручень и свободно переплетя пальцы, но она ощущала судорожное напряжение и одиночество. Ну, на мысль о напряжении ее могло навести что-то в его позе, на что сознательно она внимания не обратила. А одиночество? Ее выдумка?

Он выпрямился.

— Мне пора. Насколько я знаю генерала, он уже скучает, а, возможно, и натоксичился. Алкоголь на хвархатов не действует, но он прихватил с собой свою дрянь. — Он помолчал. — Спасибо за информацию. В старинной книге, не помню ее заглавия, есть строка о познании нового: единственный абсолютно надежный источник радости и единственное подлинное утешение. — Он усмехнулся. — А последнее время новое я узнавал только о мебели. А это мало что дает, поверьте.

Он ушел в сопровождении обоих солдат. Анна следила за ними, пока их фигуры не растаяли в темноте. На редкость странный разговор!

Утром, когда она сменилась с дежурства, ее вызвал Реймонд.

— Будьте добры, Анна, зайдите ко мне. — Он заметил выражение ее лица и добавил: — Это очень важно.

Она схватила в столовой чашку кофе с тартинкой и, злясь, пошла к нему. Рей никогда ей не нравился, и на последних выборах она за него не голосовала. Однако надо отдать ему должное, директором он был неплохим и умел ладить с дипломатами и военными. В данный момент — умение очень полезное.

Он оказался не один. У большого письменного стола сидела женщина в форме. Ее кожа была такой же темной и такого же оттенка, как кофе, который только что выпила Анна. Она была острижена по уставу, и ее скальп блестел, как отполированный, а волосы — узкий уставной гребешок — были выбелены. В ее ушах болтались серьги из мелких бусин.

— Майор Ндо, — сказал Реймонд.

— Пожалуйста, садитесь, — сказала майор.

Анна села. Ее охватила тревога. К ее блузе и брюкам прилипли крошки. Она смахнула их и повернула голову, ища, куда поставить чашку. Не найдя ничего подходящего, она поставила ее на пол.

— Вчера вечером, — сказала майор, — вы разговаривали с Никласом Сандерсом. Я хотела бы, чтобы вы пересказали мне этот разговор. Пожалуйста, постарайтесь быть паточное и объясните биологическую часть.

— С какой стати?

— Анна, прошу вас! — сказал Реймонд.

Она подчинилась.

Когда она замолчала, майор кивнула.

— Отлично. Очень близко к записи, только объяснения более подробные. Вы больше ничего не добавите? Какие-нибудь ваши наблюдения.

Ей понравился Сандерс, но военным она ничего говорить не собиралась.

— Нет. Кто он?

Женщина засмеялась.