превращусь в сомнамбулу.

Мое начинание нашло себе достойных продолжателей, и господа внимающие один за другим стали зевать, хотя, конечно, не так смачно. Ну, думаю, очень скоро благодаря усилиям Мугида они будут делать это столь же профессионально, как и я.

Нет ничего более абсурдного и одновременно логичного, чем мысли полусонного человека.

— Что у нас сейчас, господин Мугид? Полночь? Это, разумеется, Данкэн. Ну интересно человеку, что ты с ним поделаешь?

— Думаю, уже перевалило за полночь, — невозмутимо сообщил нам старик. — Так что те, кто хочет поесть, могут отправиться в Большой зал, а те, кто предпочитает еде сон…

— … в свои кровати, — закончил я.

— Верно, господин Нулкэр, в свои кровати, — согласился со мной повествователь. — Вас же я попрошу остаться. Не бойтесь, не надолго — я ведь понимаю, что вашим единственным стремлением сейчас является стремление к этой самой кровати.

— В крайнем случае сгодится и кресло, но я почему-то подозреваю, что вы не позволите мне остаться здесь.

— Несомненно. Ну что же, спокойной ночи, господа. Завтра мы начнем сеанс попозже, с тем чтобы дать вам возможность хорошенько выспаться и восстановить свои силы.

Воздержавшись от комментариев, «господа» покинули повествовательную комнатку, оставив меня — на растерзание старику. Впрочем, сейчас этот факт мало меня беспокоил; сонливость, как тяжелое ворсистое одеяло, окутала все мое тело, приглушая эмоции и чувства — даже само восприятие происходящего замедлилось. Возможно, именно это и нужно было господину Мугиду?

— Не томите! — взмолился я, зевая который уже раз за последние несколько минут. — Говорите же и отпускайте меня ко всем демонам, иначе вам таки придется выносить меня отсюда на руках.

— Да, разумеется, — кивнул старик. — Простите, что задерживаю вас, но… Господин Нулкэр, я понимаю, что вопрос покажется вам странным, а в случае, если мои подозрения верны, вы все равно не скажете правды, и тем не менее… позавчера вы изволили попасть в мои апартаменты.

Я кивнул — не для того, чтобы поддержать беседу, а исключительно ради взбодрития… взбодрева… взбдр… короче, чтобы не заснуть.

— Признаю, что в случившемся после есть толика моей вины. Я был несколько расстроен беседой с так называемыми спасателями и поэтому слишком поздно догадался, что вас нужно было бы вывести… в нормальные ярусы башни.

Теперь это так называется?

— Но я слишком поздно… Кажется, я повторяюсь? Извините. Так вот, вы каким-то образом сами нашли выход, о чем свидетельствует ваше здесь присутствие.

Я снова кивнул, с самым умным видом, на который только был способен. Старик еще и шутить изволит. Чудеса!

— И не только ваше присутствие, — добавил Мугид. — Через некоторое время после того, как мы с вами расстались, я оказался на первом этаже башни — («Оказался»!), — и слуги доложили мне о куче рухляди — обломков старой мебели и прочего, которая лежала на первом этаже. К сожалению, они уже выбросили все это, так что лицезреть второе свидетельство вашего, если можно так выразиться, «побега» я не мог.

Как загибает-то! «Лицезреть»! А конкретнее?

— Много позже того происшествия я подумал, что в этой куче могли оказаться некоторые вещи, которые мне дороги — как память. Я проверил, и выяснилось, что на самом деле кое-чего недостает. Однако я не уверен, что эта вещь… в общем, я не уверен, что она лежала именно там, где я ее искал. Поэтому прошу вас, перечислите все то, что вы. использовали тогда.

Слишком туманно, господин Мугид. Слишком туманно и слишком путано. Как говорится, шито белыми нитками. Интересно, что же такое существенное я изволил вышвырнуть давеча на первый этаж вашей драгоценной башни?

— Уф, да теперь разве вспомнишь? — чистосердечно воскликнул я. И зевнул для пущей убедительности. — Вы скажите, что вас интересует, а я постараюсь напрячь свои сонные мозги и решить, было там это или не было. — И я снова зевнул.

Мугид сейчас выглядел очень расстроенным человеком, он как-то сразу постарел и ссутулился, хотя — Боги! — казалось бы, с чего такой трагизм? Всякое в жизни случается, ну потерял ты ножку любимого, но неизбежно попорченного временем стула (только ножки да рожки от него и остались), ну потерял — что же теперь, выбрасываться из окна своего заколдованного надцатого этажа?

К тому же я был зол на старика за его безразличие и надменность и еще за те тайны, которые он так настойчиво скрывал и которые — чего уж там — пугали меня. Короче говоря, я не собирался облегчать жизнь господину повествователю.

Он посмотрел мне в глаза внимательно и печально и объяснил:

— Там было несколько вещей.

Да? А пару минут назад вы, любезный, говорили о том, что не уверены, что «эта вещь… в общем, что она лежала именно там, где вы ее искали». Кого мы хотим обмануть, а?

— Перечисляйте все, — пожал я плечами.

Жутко хотелось спать, и этот разговор меня порядком достал. Конечно, интересно побеседовать с господином Мугидом, тем более — с глазу на глаз; это ведь такое редкое явпение! — вот только разговор получается неравноправный. У него с глазами все в порядке, а мои смыкаются, как створки раковины.

Он стал перечислять. Среди явно выдуманных и никогда не существовавших вещей было и две, которые я на самом деле «лицезрел». Плесневелый фолиант и старая китара.

Маленькая оранжевая лампочка зажглась в моем сознании: что-то такое было, что-то такое… Нет. сейчас не вспоминалось. Нужно подумать на досуге.

— Китара была, — согласился я. — Такая… поломанная. Старик сокрушенно кивнул:

— Этого я и боялся. А книги, значит, не было?

— Не помню — Пришлось вложить в разведение рук все… свое актерское мастерство, чтобы получилось как следует. — Убейте, но не помню. Может быть, завтра, на свежую голову…

— Понимаю, — сказал он. — Ну что же, благодарю вас за откровенный разговор. Признаться, не ожидал, что вы ответите. Я вопросительно приподнял бровь:

— Неужели я так скверно себя веду, господин Мугид? Он устало отмахнулся:

— Оставьте. Вы прекрасно понимаете, что имелось в виду. Вы игрок, господин Нулкэр, и вы умеете играть достойно. Но зачем же переигрывать?

Старик поднялся, я поднялся вслед за ним, только сейчас почувствовав сильнейшую боль во всем теле. А чего ж ты хотел? Столько времени в седле, да и переход этот. Ничего, в башнях отдохнем. Да и сейчас — посплю, разгоню усталость.

Конечно, тяжело заснуть после такой беседы со своим если и не отцом, то учителем — наверняка; но заснуть нужно.

Странно! Как будто все это уже со мной происходило, и я лишь…

Я помотал головой, избавляясь от наваждения. Бред какой-то. Вот только — какой? Я уже не помнил.

Зато господин Мугид смотрел на меня очень внимательно. Цепко смотрел.

Мне стало не по себе. но… я ведь достойный игрок, помните, ваше повествовательство? Достойные игроки просто так не сдаются.

— Что-то не так?

— Что-то не так?

Два вопроса прозвучали одновременно. Пожалуй, его — даже с запозданием в несколько мгновений. Мелочь, а приятно. Отвечать я не собирался. Старик же покачал головой:

— Нет, ничего. Мне показалось, вам нездоровится.

— Да нет. — Небрежный взмах рукой. — Просто очень хочется спать.

— Ну что же, спокойной ночи. — Он распахнул передо мной дверь: разговор окончен.

Я жестом поблагодарил Мугида за любезность и направился к лестнице. Еще нужно было добраться