потому что раскрыл дверь шире и пригласил меня войти.

– Давайте, заходите. Только ненадолго, потому что я уже собрался идти домой. Каким ветром вас занесло, Петер?

Я сел в кресло напротив него и почувствовал, что мною овладевает такая слабость, что не могу и языком шевельнуть. Лоб покрылся испариной, и я испугался, что вот-вот потеряю сознание.

Я знал, что от выпитого спиртного у меня понизился уровень сахара в крови, и самое умное, что я мог сделать, это сейчас снова выпить.

– У вас нет чего-нибудь выпить? От изумления он раскрыл рот:

– Что такое, вы пьете в последнее время?

– Только с сегодняшнего утра. Он озадаченно заморгал, глядя на меня из-за толстых стекол очков.

– Там, в шкафу… Налейте себе. Спасибо, я не хочу.

Он держал в шкафу какой-то мерзкий тошнотворно-сладкий ликер, но это было лучше, чем ничего. Пока я глотал его, у меня начались позывы к рвоте, но когда ликер очутился в желудке, я почувствовал себя лучше и уже не собирался возвращать выпитое.

Я вытянул перед собой ноги и улыбнулся Малькольму.

– Я принес вам подарок, начальник. Он поразился еще больше.

– Что вы говорите? Подарок? Мне? С какой стати?

– Ко дню вашего рождения. Хэппи берсдэй ту ю… Малькольм с подозрением понюхал воздух.

– Это от вас так несет? Бурбон… Вы пьяны! Что с вами случилось, Силади? Я знаю вас двадцать лет, и еще ни разу…

Я пропустил его причитания мимо ушей.

– Как я уже сказал, я принес вам подарок ко дню рождения.

Слегка побледнев, он откинулся на спинку кресла.

– Ко дню моего рождения? Вы с ума сошли! У меня день рождения в октябре.

Я почувствовал, что мои губы кривятся в разочарованной улыбке.

– В самом деле? Значит, кто-то разыграл меня. Да! Мисс Росс! Она сказала, что у вас день рождения. Малькольм потер рукой лоб.

– Без сомнения, вы пьяны, доктор Силади. Прошу вас немедленно покинуть мой кабинет. Идите домой и проспитесь. Я…

Я сделал вид, будто не услышал, что он говорит.

– Вам не интересно, что за подарок?

– Мне ничего не интересно. Давайте завтра, когда вы протрезвеете, поговорим об этом. А сейчас…

Я перегнулся через подлокотник и поднял с пола один из свертков. Сорвал с него бумагу и поставил Анубиса посередине стола. Он сиял и сверкал, как далекая звезда на тропическом небосклоне.

Малькольм поперхнулся своими словами. Трясущимися руками он погладил статую и с дрожью в голосе спросил:

– Это… это… что?

– Анубис.

– Анубис? То есть…

– «К семье Озириса принадлежал и Анубис, которого изображали либо в виде человека с головой шакала, либо в виде лежащего шакала. Его мифологическая роль не изучена во всех деталях, однако на картинах с египетскими богами, равно как и в текстах, он относится к часто встречающимся персонажам. Он определенно является богом подземного царства, египтяне наверняка стали считать его богом царства мертвых на том основании, что обычно видели шакалов в пустыне среди усыпальниц. В пустыне…»

Малькольм вскочил на ноги и простер руки к небу.

– Остановитесь, эй! Что вы тут цитируете мне мой собственный учебник? Ведь…

– Вы сами спросили, Малькольм. Я же только ответил.

Тогда он подскочил к Анубису, схватил его все еще дрожащими руками, перевернул и стал изучать основание.

Он искал там инвентарный номер.

Тем временем я снова наклонился, распаковал быка Аписа и поставил его на стол. А рядом с ним – гроб из обожженной глины.

Малькольм все еще держал в руках Анубиса, но уже ошеломленно уставился на Аписа, а потом и на саркофаг. Он медленно опустил бога с шакальей головой на ковер и безотчетным движением расслабил узел галстука.

– Это… это… невозможно! – пролепетал он. – На нем нет инвентарного номера!

Хотя ликер был непередаваемо мерзким, я все же налил себе еще полстакана.

– А откуда ему взяться? Три тысячи лет назад, к счастью, еще не изобрели инвентаря. А если и изобрели, мне об этом ничего не известно.