– Вы тоже встречаетесь с… вашим отцом?
– С Петером?
– Нет. С Иму.
– Да… Иногда встречаюсь.
– Когда?
– Ну… когда позволяет Ренни.
– Что? От Ренни зависит, чтобы…
– От него. Как это ни удивительно – от него. Так уж повелось с детства.
– Странно.
– Возможно. Пожалуй, и мне это тогда казалось странным, но потом я привыкла. Сейчас мы как бы сводные брат и сестра, у которых одна мать, но разные отцы. Для меня отец – Петер, а для Ренни – Иму.
– А… вы… никогда не включали аппарат?
– Скарабея? А как же. Когда была совсем еще маленькой. Ренни иногда позволял и мне подержать над ним руку. И тут же появлялись Иму или мир Красного Солнца, или же древний Египет. И во мне все-таки есть эти гены!
– И вы их чувствуете?
Она печально покачала головой.
– Не думаю. Я никогда не замечала. С тех пор, как помню себя, я всегда чувствовала себя человеком. А об этом другом мире я как бы прочитала в сказке или увидела в кино. Я – прямая противоположность Ренни.
– И… вы думаете, что Ренни… выполнит свою миссию?
Увы, мне не удалось сформулировать этот вопрос более тонко, чтобы узнать то, что меня интересовало больше всего.
Сети пригладила волосы и сокрушенно уронила руки.
– Нам остается только одно: доверять ему… К сожалению, я не могу ответить на ваш вопрос. В последнее время… мы заметно отдалились друг от друга.
Я решил быть искренним, до жестокости искренним.
– Видите ли, мисс Силади, – начал я, – я не знаю, отдают ли они себе отчет в том, что все мы играем с огнем. И если все верно, то не только с огнем, но и ядерной энергией, лазерной техникой и всякими прочими безобидными лучами светлячков. Когда я обнаружил дневник мистера Силади и прочел его, то, честно скажу, у меня по спине от восторга мороз прошел. Нет, я думал не о Джиральдини, и не о том другом типе. Они совсем другого поля ягоды… Я тоже был очарован огромными возможностями. Установить контакте внеземными разумными существами, которые к тому же еще походят на нас. Изучить их культуру, перенять их технику, цивилизацию! Это было бы колоссально… если это будет. Только с тех пор оптимизма у меня заметно поубавилось.
– Из-за Ренни?
– Вы угадали. Ведь из дневника неясно было, кто такой, собственно, Ренни. Когда я читал, у меня перед глазами стоял маленький смуглый мальчуган с квадратной головой, этакий Иисус Христос атомной эры, который призван совершить для человечества нечто великое. Но с тех пор, к сожалению, ситуация сильно изменилась.
– Я так и думала.
– Странно, что я говорю все это именно вам, тому… кто… ну, в конце-концов, сделан из того же теста, что и Ренни. И все-таки я должен сказать. Я просто не верю этому парню… И теперь даже не знаю, хочу ли я в самом деле, чтобы он улетел туда и рассказал им о нас.
Кстати… Вы можете как-то объяснить, почему Ренни стал таким, что… Почему он стал ненавидеть или, если это не то слово, во всяком случае, презирать человечество?
Она уныло покачала головой.
– Откуда мне знать? Может быть, потому, что Ренни лучше всех нас знает историю. Историю человечества. Удивительно ли, что он раз и навсегда разочаровался в нас?
Она так и сказала: «в нас».
Я тоже был вынужден покачать головой.
– Конечно, это не удивительно. Только это ведь еще не причина, чтобы парень натравил на нас тот, другой мир.
– Вы думаете, что… он может это сделать?
– Такое может случиться. Может получиться так, что ваш брат сделает совсем не то, на что рассчитывают те существа. Может быть, он сделает нечто противоположное. И тогда я, Сэмюэль Нельсон, стану палачом человеческого рода… Во всяком случае, в переносном смысле. Потому что теперь все зависит от меня… Если я через пять минут исчезну отсюда навсегда, это будет означать конец великого эксперимента. Своими силами вам никогда с этим не справиться!
– Тогда почему же вы не уходите? – спросила она тихо, отвернувшись от меня.
То, что я ответил, прозвучало странно и непривычно для меня самого.
– Что-то удерживает меня, – сказал я.