сидела на нём верхом и, судя по всему, собиралась плотно перекусить незадачливым советником. С невольным стоном я наклонился и поднял валяющийся среди осколков стекла и обломков ящиков пистолет, и направил его в инкуба.

— А ну, слезь с него, развратница! — скомандовал я. — Обед отменяется.

Она обернулась, и я невольно вздрогнул, увидев, что произошло с её лицом. Роскошные иссиня- черные волосы обрамляли сморщенную и покрытую шерстью мордочку летучей мыши. Тварь радостно оскалилась и, оставив в покое тело Петрова, на четвереньках поползла ко мне.

— Я в женщин не стреляю, — заявил я, прицеливаясь между волосатых, совершенно круглых глаз вампира, — но… Иногда они так доводят, что нет сил сдерживаться…

Пистолет подпрыгнул в моей руке, и между двумя круглыми глазами вампира появился третий, поменьше. Ещё мгновение инкуб смотрела на меня с ненавистью и отчаянием. Потом безупречное тело стало быстро съеживаться, темнея и роговея до тех пор, пока на полу не осталось лежать ссохшееся тельце летучей мыши.

— Ну вот и все, — сказал я и замер, услышав за спиной громкое чавканье и хруст.

Медленно повернувшись, я даже застонал от отчаяния: неугомонный монстр, рыча и вздрагивая от боли, впивался клыками в собственную плоть, перегрызая зажатую наручниками кисть руки.

Я вскинул пистолет и нажал на спуск… Сухой щелчок подсказал, что обойма пуста. Подхватив с пола первую попавшуюся палку, я бросился к освобождающемуся чудовищу и что было сил обрушил дубину на его затылок. Палка с жалобным хрустом переломилась пополам, и одновременно с ней на пол упала перекушенная мощными челюстями лапа.

— Да что же ты за терминатор?! — в отчаянии простонал я, пятясь от поднимающегося на ноги монстра. — Тебя вообще чем-нибудь можно пронять?!

Теперь тварь была настроена серьёзно. Неспешно и последовательно, шаг за шагом она теснила меня в угол комнаты, прерывая любую попытку проскользнуть мимо неё взмахом когтистой лапы. Обрубок другой чудовище прижимало к груди, и потоки черно-бурой крови стекали по животу и ногам, оставляя на полу кровавые следы. Не видя больше путей к спасению, я продолжал отступать. Что-то сильно дернуло меня за брючину. Бросив взгляд под ноги, я не по верил глазам: откушенная кисть тоже ползла по полу ко мне, намереваясь вцепиться в ногу. Я подтолкнул к ней обломок кирпича, и окровавленная лапа тут же схватила его, сжимая с такой силой, что сквозь когти на пол посыпался красный песок. Спиной я наткнулся на стену и, понимая, что терять больше нечего, первым бросился на чудовище. Остаток сил я вложил в удар плечом, надеясь своим весом опрокинуть тварь на землю и прорваться к выходу, но, неповоротливый на вид, он оказался проворней и, отступив в сторону, сильным ударом по моим сломанным ребрам повалил меня навзничь. С трудом глотая воздух, я приподнялся на локте, и в тот же миг огромная туша обрушилась на меня сверху. Теряя сознание, я из последних сил перехватил одной рукой его здоровую лапу, а второй уперся в плоский подбородок, пытаясь оттолкнуть от себя клыкастую пасть. Но силы были слишком неравны. Сантиметр за сантиметром проклятая тварь подбиралась к моему горлу. Пытаясь выгадать ещё хотя бы пару секунд, я повернул голову в сторону и натолкнулся взглядом на медленно ползшую ко мне лапу. Я понял, что приближается развязка. Клыки уже коснулись моей шеи, когда чьи-то руки обхватили скребущую плиты пола окровавленную кисть и с размаху шлепнули её о горло придавившего меня монстра. Узловатые пальцы сжались, впиваясь когтями в складчатую кожу, и начали сжимать и сдавливать гортань своего же хозяина. Чудовище пронзительно завизжало и попыталось сорвать её со своей шеи, но теперь уже я двумя руками вцепился в его единственную уцелевшую лапу. В попытке спасти свою жизнь тварь билась, словно разъяренный бык. Его чудовищная сила была такова, что случайным ударом ноги он проломил стену, соединяющую нас с соседней комнатой.

Ему всё же удалось стряхнуть меня и вскочить на ноги, но было уже поздно. Послышался сухой, громкий хруст, пальцы оторванной кисти воссоединились в страшной ране, и огромная, многопудовая туша тяжело обрушилась на пол. Несколько секунд тело ещё содрогалось в конвульсиях, потом все стихло.

— Интересный способ самоубийства, — заметил с трудом держащийся на ногах Петров. — Напомни мне, чтоб я при случае подсказал его Агасферу…

— Да, теперь я понял, что означает «наложить на себя руки», — кивнул я, прислоняясь к стене. — Я уж думал, что мне конец… Я сказал тебе спасибо?

— Да, ещё раньше, когда снял с меня ту кровососущую мразь… Теперь мы в расчете.

— Я надеюсь, это все? Больше «подарков» не будет? У меня хватит сил только на то, чтобы доползти до отдела и скончаться в кабинете у Калинкина… Пусть убирает.

— Боюсь, что это только прелюдия, — вздохнул Петров. — Ни за что не поверю, что Жеводан оставил всех своих слуг охранять вход в замок. Он не станет так легкомысленно рисковать.

— Ты ещё и оптимист, — через силу усмехнулся я. — Просто приятно слушать… Неужели у него собран здесь весь «музей ужасов»?

— Он не станет рисковать, — повторил Петров. — Должно быть что-то ещё. А потом нам предстоит иметь дело с ним самим… Если доживем… Ты как?

— Отвратительно для живого, но немного лучше трупа, — оценил я своё состояние. — Меня осталось только на очень маленького и безобидного призрака… Подведем итоги? Оружия у нас нет, сил нет, желания нет. А впереди только неприятности, идущие по нарастающей… Что будем делать?

— Лично мне хочется открыть дверь этой потайной комнаты, бросить туда парочку гранат, а самому даже не заглядывать… А ещё больше мне хочется убежать домой и забраться с головой под одеяло… Как в детстве…

— Про гранату ты поздно вспомнил, — вздохнул я. — Интересно, а бывают гранаты из серебра?.. Нужно идти дальше, Пётр Петрович, ничего не поделаешь: нужно идти дальше… Что это за свет? Странный какой-то… Тут, часом, радиацией не пахнет?

Петров огляделся, словно впервые заметив голубоватый туман.

— Кажется, я догадываюсь, что это, — сказал он. — Жеводан начал творить заклинания… Который час?

Я посмотрел на часы. Из развороченного циферблата прямо на меня указывали перекрученные стрелки.

— Мой час настал, — хмуро пошутил я. — Нет у меня часов, разбил этот поганец, пока мной мебель крушил. Но держали они нас долго… Пойдем, Пётр Петрович. Нам остаётся надеяться только на одно мощное средство.

— Какое?

— На русский авось… Откроем дверь и попытаемся раскидать всё, что есть в комнате. А дальше… Будь что будет.

— Хороший план, — согласился Петров. — Мне нравится. Самое главное, что в нём нет изъянов, потому что он прост, как… очень прост… Слушай, если я скажу, что забыл дома, на кухне, включенный утюг и сейчас я быстренько сбегаю, выключу его и вернусь, ты мне поверишь?.. Эхе-хе, как помирать-то не хочется… Пойдем.

Замирая на каждом шагу, озираясь и прислушиваясь к шорохам, мы поднялись на второй этаж, добрались до уже знакомой мне комнаты и тихо проскользнули вовнутрь.

— Кажется, никого, — едва слышно прошептал Петров.

— И это лучшее, что я вижу за сегодняшнюю ночь, — так же шепотом отозвался я. — Вот этот камин…

На цыпочках мы подкрались к замаскированной двери, и я нажал на неё так же, как это делал Жеводан. Дверь не поддалась. Я надавил сильнее…

— Здесь что-то не так, — пожаловался я после нескольких бесплодных попыток. — Я же видел, как он её… Может, заперта изнутри?

— Скорее, заклинание, — предположил Петров. — Нужно искать другой выход…

— В потайных комнатах не бывает другого выхода, — заметил я. — Это уже не комната, а проходной двор… Нужен таран… И таран здоровый, стены вон какие толстые… Хорошо бы сюда пару кусков динамита или противотанковую гранату… У тебя случайно нет с собой противотанковой гранаты? И у меня нет… Чем же её проломить?.. Чем вообще можно проломить стену?.. Чем, чем, чем… Стоп! Есть идея. Стой здесь, я сейчас.