звуком было сопение тщедушного «естествоиспытателя» за моей спиной. Я постоял ещё минуту, прислушиваясь, и громко заявил:

— По-моему, здесь никого нет. Тишина, как в склепе. Он же тоже не дурак. Одного из своих ублюдков не досчитался и сбежал, от греха подальше… Сейчас быстренько осмотрим потайную комнату — и домой. На сегодня от нас уже ничего не зависит. Верно я говорю?.. Верно, — ответил я сам себе и полез в карман за спичками. — Где тут лестница?..

Пламя вспыхнуло, освещая небольшое пространство вокруг меня… И я едва удержался от крика ужаса: прямо передо мной, безмолвный и неестественно бледный, стоял Борисов. Невольно я шарахнулся назад, едва не сбив с ног Петрова, огонек спички погас, и зал вновь погрузился в тем ноту.

— Ты видел?! — тихо спросил я Петрова. — Видел его?!

— Видел… Только не сверли мне ребра стволом пистолета… Не ровен час…

— Подсвети, — потребовал я, опускаясь на одно колено и прицеливаясь в то место, где, по моим подсчетам, должен был находиться Борисов. И едва послышался треск загорающейся спички, заорал:

— Ни с места! Руки за голову! Лицом к стене! Иначе…

Зал был пуст. Только эхо, играясь, перекатывало под сводом мой крик.

— Что за чертовщина? — поднялся я на ноги. — Он только что был здесь. Я же видел его!.. В полуметре от меня стоял и даже не дышал, паршивец!.. Нужно пробираться наверх, к потаённой комнате. Кто-то из них явно остался в замке…

— Боюсь, что все, — странным голосом отозвался Петров.

Я оглянулся в ту сторону, в которую он смотрел, и прежде чем очередная спичка погасла, успел заметить три мрачные расплывчатые фигуры. В тот миг, на который мы погрузились во тьму, где-то позади хлопнула неплотно прикрытая дверь. И тут же комната наполнилась неярким пульсирующим светом, напоминающим ультрафиолет. При подобном освещении все предметы вокруг казались неестественными, зыбкими. И тем ужаснее выглядели тени в противоположном конце зала. Огромная, обвитая канатами мышц фигура исполина с жабьей головой монументально возвышалась посредине, справа от неё стоял все такой же мраморно-бледный Борисов, а слева грациозно склонила голову набок уже знакомая мне по ночному видению черноволосая красавица.

— Ну, ладно, — вздохнул я. — Как я понимаю, у нас с вами противоположные задачи. Нам требуется подняться наверх, а вам предстоит не пускать нас дальше этой лестницы… И всё же я попытаюсь. А мой последний совет вам будет таков…

Договорить я не успел. Что-то неестественное стало происходить с фигурой Борисова. Пальцы на его руках с хрустом скручивались в массивные, покрытые волосами сбитни, тело ломалось в каком-то особом, неведомом мне построении, а лицо вытягивалось, с противным треском руша форму черепа. Видимо, процесс этот был весьма болезненным, потому что несчастный воришка стонал и хрипел, пока не закончились конвульсии и он не упал на пол, преображённый и жуткий.

— Как быстро время меняет людей, — философски изрек я, разглядывая стоящего на месте Борисова вервольфа. — Жил как человек, а умрёт как собака…

Памятуя о его предшественнике-альбиносе, я не стал ждать, пока трансформация закончится полностью, и, вскинув пистолет, впустил в оборотня первую пулю. Его отбросило к стене, а в том месте, куда ударила пуля, появился нелеповато-серый сгусток вырванных из-под шкуры внутренностей. Дико взвизгнув, огромный пёс взвился в воздух, устремляясь на меня в своём последнем, решающем броске. И этот бросок оказался для него действительно последним. Вторая пуля пробила его голову ещё в воздухе, а третья и четвертая разорвали уже мёртвое тело, тяжело рухнувшее у моих ног.

— Вот это и было «последнее предупреждение», — сквозь зубы пояснил я, откидывая ногой в одно мгновение мумифицировавшиеся и зловонно пахнущие остатки вервольфа.

— Берегись! — крикнул Петров, но я уже и сам заметил метнувшуюся ко мне фигуру чудовища.

Прежде чем он пересёк комнату, я успел выстрелить дважды. Пули прошли сквозь его тело, как через жидкий пластик, и, не причинив вреда, гулко ударились о стену. И тут же могучий удар обрушился на моё плечо, заставляя от ступить на шаг. Тварь была на две головы выше меня и много шире в плечах. Только теперь я разглядел огромные, загнутые как у коршуна когти на его узловатых пальцах и кожаные перепонки, соединяющие руку в какое-то подобие лягушачьей лапы. Но эта «лапа», сжавшись в кулак, вполне могла скрыть в себе без остатка пивную кружку. Удачно увернувшись от второго удара, я проскользнул у него под рукой и, оказавшись сбоку, ответил ударом рукояти пистолета в висок. Впечатление было такое, словно я бью по чугунной болванке. На мгновение я растерялся, и этого мгновения было достаточно, чтобы монстр обхватил меня поперек туловища и легко, словно играючи, оторвав от земли, швырнул через всю комнату. Я кувырком покатился по полу, разбивая о каменные плиты колени и локти, и прежде чем я успел опомниться, чудовище снова оказалось рядом, поднимая меня над головой на вытянутых лапах. На миг я увидел сверху, как Петров с трудом отбивается от яростно теснящей его женщины-оборотня, потом «верх» и «низ» слились в единой карусели, и я вновь пролетел через всю комнату, ломая на своём пути какие-то ящики и табуретки. На этот раз я оказался быстрее и вскочил на ноги как раз для того, чтобы успеть получить сильнейший удар в челюсть. Утратив способность соображать, где я и что происходит, я только вздрагивал от очередного удара и инстинктивно закрывал голову руками, когда чувствовал, что, подобно футбольному мячу, качусь через весь зал. Чудовище забавлялось. Это было легко понять, слыша, как оно радостно всхрюкивает при каждом удачном попадании мной в стену или табурет. После очередного «гола» в облицованную мрамором стену свет перед моими глазами погас окончательно… Очнулся я разом, словно кто-то окатил меня ледяной водой. С удивлением посмотрел на склонившуюся надо мной клыкастую морду с выпученными желтыми глазами и пожаловался:

— Без косметики ты выглядишь как-то особенно странно…

Чудовище недовольно заворчало и потянуло меня за руку. Скосив глаза, я увидел блестящий никель наручников, соединяющих мою руку с… Второе кольцо цепко охватывало мощное запястье чудовища. Видимо, когда монстр в очередной раз поднимал меня для броска, сработали профессиональные инстинкты, и на «рефлекторном» уровне я «арестовал» его, защелкнув стальные кольца наручников. Теперь оставалось выяснить, насколько я улучшил своё положение. Глядя на желтоватые клыки, по которым сочилась пена, в двух сантиметрах от моего лица, я понимал, что «не очень».

Чудовище глухо заворчало и потрогало когтем звенья наручников. Потом потянуло руку, пытаясь освободиться от стального кольца, и заворчало громче.

— А-а, так у тебя проблемы с железом, — догадался я. — В таком случае должен тебя огорчить: ты арестован за нападение на офицера милиции.

Видимо, что-то в моих словах ему не понравилось. Монстр выпрямился и крутанулся так, что я описал плавный полукруг и со всего размаху врезался в каменные перила лестницы. В боку что-то хрустнуло, и боль огнем обожгла мои ребра. С трудом я втянул в себя воздух, одной рукой судорожно пытаясь нащупать в кармане ключи от наручников. Чудовище вновь потащило меня к себе.

— Стой! — заорал я. — Стой, иначе я их не отомкну!

К моему удивлению, тварь замерла.

— Так ты ещё и человеческий язык понимаешь, — пробормотал я, непослушными пальцами вставляя ключ в замочную скважину. — Сейчас мы их откроем… Немного ослабь лапу, не натягивай так… Молодец, ещё немного…

Едва стальное кольцо на моем запястье разомкнулось, я набросил его на один из столбиков лестничной ограды и, защелкнув, откатился в сторону. Чудовище рявкнуло и попыталось дотянуться до меня когтистой лапой.

— Нет, ты всё же тупой! — сообщил я ему, едва успевая отдернуть ногу. — Ты не только похож на жабу, у тебя ещё и мозги лягушачьи!.. Ты — здоровый и тупой! Повторяй это себе каждый раз, когда будешь ложиться спать: «Я здоровый и тупой!» Лет через пять ты это осознаешь!

Я перевел дыхание и ощупал бок. Болело все тело, но в двух местах при прикосновении словно огнем обжигало.

— Тупица! — с чувством сказал я бьющемуся в бешенстве монстру. — Ты мне ребра сломал!.. Впрочем, о чём разговор? Я весь — сплошная шишка… покрытая синяками… Оказывается, бывает и так…

Я поискал глазами Петрова. Бедняга без чувств лежал на полу в углу зала, а обнаженная красотка