Потом посмотрел на Тириана, и Тириан подошёл, дрожа, и упал к ногам Льва, и Лев поцеловал его и сказал:

– Благо тебе, последний король Нарнии, ты стоял твёрдо в самый чёрный час.

– Аслан, – сказала Люси сквозь слёзы. – Ты можешь… ты сделаешь что-нибудь для этих бедных гномов?

– Милая, – отвечал Аслан. – Я покажу тебе, что могу и чего не могу.

Он подошёл к гномам и протяжно зарычал – негромко, но от его рыка задрожал воздух. А гномы сказали один другому:

– Слышали? Опять эта шайка, с того конца хлева. Напугать нас решили. Они это делают какой-нибудь машиной. Не обращайте внимания. Нас больше не проведёшь!

Аслан поднял голову и тряхнул гривой. В то же мгновение роскошные кушанья оказались на коленях у гномов: пироги, мясо и птица, пирожные и мороженое; и у каждого гнома в правой руке – кубок доброго вина. Увы, и это не помогло. Гномы жадно накинулись на еду, но совершенно не почувствовали её вкуса. Они ведь думали, что нашли её в хлеву. Поэтому один сказал, что пытается есть сено, другой – что нашёл старую редьку, третий – сухой капустный лист. Они подносили к губам золотые кубки с красным вином и говорили: «Фу, пить грязную воду из ослиной поилки! Кто думал, что мы до такого докатимся». Очень скоро каждый гном заподозрил, что другой нашёл что-нибудь получше, и кинулся отнимать; они перессорились и передрались, размазали прекрасную еду по лицам, по одежде, растоптали ногами. Когда все наконец расселись по местам, потирая синяки и разбитые носы, то сказали:

– Ничего, по крайней мере тут всё без обмана. Мы не дали себя провести. Гномы за гномов.

– Вот видите, – сказал Аслан. – Они не дадут себе помочь. Они выбрали выдумку вместо веры. Их тюрьма – в их воображении, но они – в тюрьме. Я не могу вывести их наружу, потому что они слишком много думают о том, чтоб не дать себя провести. Что ж, идёмте, дети. Меня ждет другая работа.

Он подошёл к Двери – все пошли за ним – поднял голову и прорычал: «Пришло время!» – потом громче: «Время!» – потом так громко, что задрожали звёзды: «ВРЕМЯ!» Дверь распахнулась.

Они стояли рядом с Асланом, справа от него, и смотрели в открытую Дверь.

Костёр потух, землю окутал мрак. Никто не догадался бы, что впереди – лес, если б верхушки деревьев не вырисовывались чёрными силуэтами на фоне звёздного неба. Когда Аслан зарычал снова, они увидели чёрную тень. С левого края небес она покрыла звёзды и росла, росла, пока не приняла очертания огромного человека, величайшего из великанов. Дети хорошо знали Нарнию и поняли, где он стоит. Он стоял на высокой вересковой равнине, которая простиралась к северу за рекой Шрибл. Джил и Юстэс вспомнили, как в давние времена в глубоких пещерах под этой равниной они видели спящего великана и слышали, что его зовут Отец Время и он проснётся в тот день, когда кончится мир.

– Да, – сказал Аслан, хотя они не проронили ни слова. – Пока он спал, его звали Время. Теперь, когда он проснулся, он получит новое имя.

Тёмный силуэт на фоне звёзд изменился – великан поднёс к губам рог. И чуть позже (звук распространяется медленней) они услышали голос рога, пугающий и высокий, полный странной и страшной красоты.

В то же мгновение небо наполнилось падающими звёздами. Даже если падает одна звезда, это очень красиво, а здесь их были десятки, сотни, и вот они полились нескончаемым серебряным дождём. Через некоторое время они увидели ещё одну чёрную тень прямо над головой, на самой кровле неба. «Может, это облако», – подумал Эдмунд. Звёзд там не было, одна чернота, однако вокруг продолжался звёздный ливень. Беззвёздное пятно расползалось все шире, шире, пока не почернела четверть неба, потом половина, и, наконец, звёзды падали лишь у самого горизонта.

Дрожа от удивления (и немного от страха), они вдруг поняли, что произошло. Это вовсе не облако росло над ними, это была пустота. На чёрном небе больше не было звёзд. Все звёзды упали, Аслан позвал их домой.

Поразительнее всего были последние минуты, когда звёзды стали падать рядом с ними. Это не были огромные раскалённые шары, как в нашем мире. Тяжёлыми каплями падали блистающие люди (Эдмунд и Люси когда-то уже встречали человека-звезду). Их длинные волосы были подобны расплавленному серебру, копья – раскалённому добела металлу. Они стремительно летели вниз из чёрного воздуха, быстрее брошенного камня, и приземлялись с громким шипением, и трава загоралась под их ногами. Звёзды плавно обходили детей и вставали где-то сзади, немного правее.

Теперь, когда на небе не осталось звёзд, наступила бы полная темнота, но этого не случилось – толпа звёзд изливала ослепительный белый свет. Бескрайние нарнийские леса, расстилавшиеся на много миль, словно осветил прожектор. Каждое деревце, чуть не каждый кустик травы отбрасывали чёткую чёрную тень. Каждый листочек был очерчен так резко, что казалось, им можно порезаться.

А на траве перед ними лежали их тени, и самая большая, огромная, страшная – тень Аслана. Она стлалась далеко влево, под небом, на котором никогда больше не будет звёзд.

Звёзды стояли позади и сияли так ярко, что осветили даже склоны северных земель. Оттуда в Нарнию ползли огромные существа: драконы, гигантские ящеры и беспёрые птицы с крыльями летучих мышей. Они исчезли в лесах, и на несколько минут воцарилась тишина. Потом, сначала – очень далеко, раздались стенания и вопли, и вот – со всех сторон – шорох, топот, шум крыльев, всё ближе, ближе, уже можно было различить топот маленьких ножек и шлёпанье больших лап, цокот маленьких копыт и грохот огромных копытищ: показались тысячи мерцающих глаз. И наконец, из-под деревьев опрометью выбежали тысячи, миллионы всевозможных созданий – говорящие звери, гномы, фавны, сатиры, великаны, тархистанцы, жители Орландии, однотопы и странные, сверхъестественные существа с далёких островов и неизвестных западных земель. Все они бежали в Дверь, к Аслану.

Эта часть приключения походила на сон, и её потом трудно было восстановить в памяти. Например, никто не мог потом сказать, как долго это продолжалось – то ли несколько минут, то ли прошли годы. Наверное, если бы Дверь не выросла во много раз или не уменьшились бы звери до размера насекомых, такой огромной толпе ни за что бы в неё не войти. Но в тот момент никто не думал о таких вещах.

Существа бежали быстро, и, чем ближе они подбегали к звёздам, тем ярче горели их глаза. Но, оказавшись перед Асланом, каждый замирал и глядел прямо на него (и я не думаю, что они могли бы не смотреть, даже если хотели), и с каждым происходило одно из двух. У некоторых лица менялись поразительно: их искажали страх и ненависть, но – лишь на долю секунды. Внезапно они, прямо на глазах, переставали быть говорящими. Они становились просто обычными животными. И все, кто так глядел на Аслана, шли направо (влево от него) и исчезали в его огромной чёрной тени – она, как вы помните, простиралась слева от Двери. Больше дети их не видели. Другие же глядели в лицо Аслану с любовью, хотя многие при этом ужасно боялись. И все они проходили в Дверь, справа от Аслана. Между ними попадались странные существа. Юстэс даже заметил одного из тех гномов, которые стреляли в коней. Но удивляться было некогда (впрочем, это его и не касалось), потому что великая радость вытеснила всё остальное. Между счастливыми созданиями, толпившимися теперь вокруг Тириана и его друзей, были все, кого они считали погибшими. Здесь были кентавр Руномудр и единорог Алмаз, славный медведь и славный кабан, и орёл Дальнозор, и славные собаки, и кони, и гном Поггин.

– Дальше вглубь, дальше вверх! – вскричал Руномудр, и его копыта загрохотали на запад. Остальные не поняли его, но очень разволновались. Кабан приветствовал друзей хрюканьем. Медведь проворчал было, что ничего не понимает, как вдруг заметил позади фруктовые деревья и торопливо заковылял к ним. Здесь, без сомнения, он нашёл кое-что совершенно понятное. Псы остались, виляя хвостами, и Поггин остался, и пожимал всем руки, и улыбался во весь свой честный рот. Алмаз склонил королю на плечо белоснежную голову, а король что-то шептал Алмазу на ухо. Потом все снова обратили взоры за Дверь.

В Нарнии теперь хозяйничали одни драконы и ящеры. Они бродили туда-сюда, вырывали с корнями деревья и ломали их, словно стебли ревеня. В считаные минуты лес исчез, страна сделалась голой, стали видны все неровности, все эти пригорки и лощинки, незаметные прежде. Трава исчезла. Тириан с удивлением смотрел на мир голых скал, голой земли. Трудно было поверить, что когда-либо здесь что-то