– Ловят, приятель, бабочек, а преступников задерживают.

– А коли мы его сами возьмем…

– Стоп-стоп! – перебил Гуров. – Я к вам не лезу печную трубу класть. А от моей работы беда случится небольшая – печка не будет гореть либо дым не на улицу, а в дом потянет. Разломал, переложил, и всех делов. А вы на моем месте угробитесь, детей сиротами оставите. Приказ. Все служили и знаете, приказ обсуждению не подлежит. Увидели неладное либо пахнет нехорошо – дорогу перешел, стакан кваса выпил, у нас всегда имеется. Ну и хватит о кладбище. Что там, на первенстве Европы по футболу, светит нам или как?

– Нам всегда светит, только в нужный момент фонарь гаснет, – сказал кто-то, и все рассмеялись.

Некоронованный генсек КПРФ Иван Иванович Корзинкин не очень внешне соответствовал своему популярному имени-отчеству и довольно пошлой фамилии. Лицо действительно простое, русское, чуть курносое, скуластый, блондинистый, а вот одет он был вполне цивилизованно, и от сверкающих ботинок до галстука на генсеке ни одной совковой вещи не проглядывало.

На служебном столе компьютер и факс, другое дело, умел он ими пользоваться или нет. Усаживаясь в кресло напротив, Фокин сразу отметил, что руки у хозяина ухоженные и вчера лопату не держали.

– Здравствуйте, Семен Петрович, рад познакомиться, – сказал хозяин, но из-за стола не вышел и руки не протянул.

– Здравствуйте, Иван Иванович, – ответил Фокин, – у меня разговор к вам серьезный, лучше, если вы свою телефонную артиллерию переключите на секретаря.

Хозяин не шелохнулся, сухо произнес:

– Я вас слушаю.

– Зря вы так. Пока ваш лидер не Президент, на сегодняшний момент вами детей пугают, а шансы ваши, прямо скажем, так себе. Честно, нечестно, но Борис вас придавил. Вот с Чечней замирится, и вы со сцены уйдете.

– Мне говорили, что вы человек серьезный, а что наглый, утаили, – спокойно ответил Корзинкин, но руки его выдали, начали без надобности листать лежавшие на столе бумаги.

– В России человек коли честный, прямой, неприятное говорит, то сразу наглый.

– Честный, прямой, наверное, вы еще что-то собираетесь сказать?

– Ваши телефоны не прослушиваются? Не знаете? Вы их отключите от греха. – Фокин поднялся, достал из кармана сканер, прибор для обнаружения скрытых микрофонов, прошелся по кабинету, задержался у телефонных аппаратов.

– Хорошо, – вздохнул он, – если нас слушают, вы, Иван Иванович, пострадаете значительно больше, чем я, персона скромная.

Хозяин взглянул на Фокина, и вся галстучно-рубашечная оболочка с Корзинкина слетела. На подполковника смотрел умный и хитрый мужик, вчерашний партаппаратчик среднего звена, человек, никому и никогда не верящий, постоянно ищущий собственную выгоду. Он вышел из-за стола, сказал:

– Голова разболелась, пройдемся по воздуху.

Неподалеку был небольшой парк. Они сели на скамейку. Партайгеноссе неожиданно достал из кармана кусок хлеба, стал кормить голубей.

– Вы не выиграете выборы, сегодня это понятно умным, через две недели станет ясно последнему дураку, который всегда голосует за сильнейшего, – сказал Фокин. – Проиграв в июне, вы проиграете навсегда, через некоторое время последние сумасшедшие умрут. Вы станете маленькой кликой оппозиции, будете смешить народ, хотя вас просто перестанут слушать, как перестали ходить на партсобрания и в Мавзолей. Сейчас перед вами последний вагон уходящего поезда, а я тот человек, который протягивает вам руку и говорит: «Садитесь и рулите».

– Пока вы нам ничего не протягиваете, а говорите о наших похоронах, – возразил Корзинкин, под натиском Фокина партийный босс потерял уверенность, голос его звучал совсем не так, как в роскошном кабинете.

– Допустим, по некоторым причинам нынешний Президент снимет свою кандидатуру и не будет участвовать в выборах.

– Полная чушь!

– Я сказал – допустим. В такой ситуации вы придете к власти?

– Если Марс не столкнется с Землей.

– Прекрасно. Если вы придете к власти, вам придется восстановить КГБ. Выборы выборами, но опираться на кого-то необходимо.

– Наверное, восстановим, я так далеко не заглядывал.

– Но для того чтобы восстановить КГБ, не надо смотреть далеко, достаточно видеть, куда ногу ставишь, чтобы не сломать себе шею при первом шаге.

– Ваша фантазия неудержима. Хорошо, я восстановлю КГБ.

– Тем более что это очень просто, достаточно громко свистнуть и крикнуть: «Все по местам». Короче, если вы приходите к власти, я хочу быть председателем КГБ.

– У тебя губа не дура, – не сдержался Корзинкин, а опомнившись, лишь тихо рассмеялся. – Не будем делить шкуру неубитого медведя, я тебе дарю медведя живьем.

– А не пожалеешь? – Фокин тоже перешел на «ты».

Неожиданно партийный функционер осознал, что с ним ведут предметный, очень серьезный разговор, все происходящее не фикция, не бред больного воображения. Сидящий рядом человек знает нечто, чего он, фактический руководитель КПРФ, не знает. Конечно, пост председателя КГБ – не шутка, огромная сила, но ведь взамен предлагают трон. Если он, Иван Иванович Корзинкин, не согласится, этот таинственный человек пойдет в другой кабинет, врагов хватает, и тогда он, которому предложение было сделано первому, останется у разбитого корыта.

Все мысли партийного руководителя настолько легко читались на его лице, что Фокин чуть не сплюнул под ноги и подумал: вот такую гниду я уговариваю, а умного и порядочного Гурова приказал убить. Нет, все-таки на нашем шарике что-то не ладится или он не в ту сторону вертится.

– Допустим, я согласен, – стараясь произнести слова веско, сказал Корзинкин.

– Тогда допустим, что вы уже генеральный секретарь правящей партии, – ответил Фокин.

– Не понимаю, вы хотите гарантий? Но никаких гарантий я в данной ситуации дать физически не могу.

– Так лишь кажется. Вы можете на своем фирменном бланке написать собственноручно обязательство примерно такого содержания. Что я такой-то сего числа, сего года обещаю господину имярек, что в случае, если нынешний Президент по каким-либо причинам не будет участвовать в президентских выборах и на них победят коммунисты, фракция гарантирует господину имярек должность председателя КГБ во вновь сформированном правительстве. Число. Подпись.

– Я никогда подобного обязательства не напишу, – повысил голос Корзинкин.

Терпение Фокина кончилось, он крепко обнял сильной рукой рыхлые плечи партийного босса, сказал:

– Зачем кричать? Голубей распугал. А обязательство ты напишешь, деваться тебе некуда.

Шестнадцатого мая, в четверг, оперативники собрались в кабинете Крячко. Обычно они парами с раннего утра выезжали на объекты, за которыми вели наблюдение. Сегодня Станислав собрал ребят вместе. Он за долгие годы так привык, что всем руководит Гуров, что не очень ловко чувствовал себя в роли начальника. Необходимо принимать конкретные решения, а не сидеть в стороне, отпуская ехидные реплики и порой служа громоотводом.

Работа велась нудная, однообразная, теоретически дать результатов не могла: как машины ни меняй, а противник знал, что за ним наблюдают, практически всех ребят знал в лицо. Когда человек не верит в успех, он расслабляется, теряет внимание, становится неосторожным – это закон. А Гуров вчера сказал, мол, вы там рты не открывайте, до выборов ровно месяц, их время поджимает, они должны активизироваться.

Визит Фокина к Ждану засекли, встречу подполковника с руководителем КПРФ Корзинкиным отследили, но, о чем они беседовали, осталось неизвестным. Направленных микрофонов подслушивания у милиции не было, как повелось исстари, что гэбэшники имеют современную технику, а менты работают на