– В России, как всегда, бардак. Это говорю я, а не он. Пьер вежливый человек, потому лишь выражает удивление. – Еланчук сделал шефу жест: мол, дай поговорить. – Вы что, не понимаете, что террорист международного класса не дерется в сортире? Мы проверили этого американца, он действительно улетел в Стокгольм. Он серьезный коммерсант, работает в солидной фирме. И, хотя все это чушь собачья, мы идентифицировали его личность, получили из Штатов и Стокгольма его фотографии, показали в гостинице. Это один и тот же человек. И в какую историю вляпался ваш сотрудник, нам неизвестно, главное, неинтересно. Это понятно?
– Ты же по-русски говоришь, – ответил Гуров. – Чего вы хотите от нас?
– Ваша контрразведка считает, что свою задачу выполнила, террориста обнаружила, вынудила его вылететь из России. Господин Руссо считает, что данные выводы не соответствуют действительности. – Еланчук повернулся к своему шефу, говорил с ним, что-то доказывая, то и дело поглядывая на Гурова.
– От туалетной истории и поначалу хреново попахивало, – сказал Орлов тихо. – Ты верно подметил, удар скорее всего нанесен кастетом. Это оружие не террориста, полагаю, он и кастета никогда в жизни не видел. И дело даже не в кастете, допустим, ударили другой железкой. Какие причины могли толкнуть преступника напасть на сотрудника? Уликой против террориста могут явиться только взрывчатка и факт подготовки. Ни то, ни другое не могло происходить в гостинице. Нам необходимы полные показания лейтенанта.
– Обратитесь к Бардину, доложите министру.
– Глупости. Министр увяз в Чечне, ему не до нас.
– Пусть с гостиницей и улетевшим американцем колупаются гэбисты. Я попытаюсь выяснить, что там произошло, но эта версия в принципе не перспективная. Меня интересует убийство Лёнчика, – сказал Гуров.
Еланчук перестал разговаривать с шефом, прислушался к беседе сыщиков.
– Извините, господа, – сказал он. – Ни в одной стране полиция и спецслужба не едят из одной миски. Но мы вас предупреждаем о возможных человеческих жертвах. Отбросим политические последствия теракта, но могут погибнуть люди.
– Ты, Юрий Петрович, мать твою, пожил год за бугром и забыл Россию? – спросил Гуров. – Когда Россию волновали человеческие жертвы? Ты переведи своему французу: полиция работает, что сможем – сделаем.
– Не надо, я понимаю, – сказал Руссо и перешел на французский.
Еланчук слушал, кивал, затем перевел:
– Шеф говорит, он знает, что господа – лучшие полицейские России. Его интересует ваше мнение.
Гуров взглянул на Орлова, который согласно кивнул, мол, отвечай сам, и полковник сердито произнес:
– Мы считаем, надо пахать, а что вырастет – то вырастет.
– Это не переводится, Лев Иванович.
– Твои проблемы. Извинись, мне нужно ехать.
Гуров зашел в свой кабинет, позвонил на квартиру, услышав голос Крячко, сказал:
– Поднимайся, ночью убит Аким-Лёнчик, поезжай на Масловку, разыщи Мишку Захарченко. Тебя там не знают, веди себя нахально, красься под делового. Если у Мишки еще живет гость, врежь ему, Мишку забери в машину, узнай, видел он Акима? Они сейчас все на ушах стоят, не разберут, с какого берега тебя принесло.
– Нахально? Это можно, – ответил Крячко.
Гуров приехал в МУР, к большому начальству не пошел, разыскал начальника отдела, который занимался ночным убийством. Начальник отдела майор Терехов был опером-первогодком, когда Гуров командовал отделом. Полковник вошел в кабинет, который некогда занимал Орлов, позже сам Гуров, потом Станислав Крячко. Терехову было уже за тридцать, но выглядел он совсем мальчишкой. Увидев вошедшего Гурова, майор вскочил, прервал допрос.
– Здравствуй, – сказал Гуров, взял за плечо мужчину, сидевшего напротив майора, повернул лицом к себе.
Это был один из телохранителей Лёнчика, видевший Гурова на Речном вокзале.
– Сиди, Терехов. – Гуров смотрел на амбала, у которого отпала челюсть. – Как же ты живой, сука, когда Аким мертв?
Гуров не знал, что третий час парень утверждает, что не знает никакого Акима Леонтьева, не видел такого никогда.
– Ты оглох? – Гуров схватил амбала за грудки, поднял, усадил на место с такой силой, что стул треснул, бандит оказался на полу. – Возьми другой стул, подлюга! Жопу отрастил! Я тебя спрашиваю, почему ты жив, когда Аким мертв?
– Как же так? Как же так? – повторял амбал, пересаживаясь на другой стул.
– Сопли подбери! Думаешь, Лёнчик в МУРе стучал? Я Акима пацаном знал, когда он с портфелем ходил. Мне его матушка пожаловалась, что Акимушка пьет много, вот я на Речной и заскочил. Как тебя зовут?
– Голова, – запинаясь, ответил амбал.
– Дурак тебе такую кликуху дал. Я тебя спрашиваю, как тебя мама называла?
– Колюша.
– Николай? – Гуров прошелся по кабинету, отшвырнул ногой останки стула. – Имя хорошее. А дружки твои где?
– Все тут, – Николай кивнул на стенку. – Мотают нас.
– Мотают, говоришь? Вас сечь надо, а не допрашивать. – Гуров повернулся к майору. – Извини, я у тебя кабинет временно реквизирую. Кто работает с приятелями Николая?
– Оперативники, – безразлично ответил майор, и, судя по выражению его лица, ничего хорошего он о своих людях не думал.
– Доложи начальству, что я здесь по заданию Бардина. На допросы поставьте лучших людей, позднее я подключусь. А пока оставь нас с Николаем. Нам о жизни потолковать требуется.
«Мерс» Захарченко стоял у подъезда, на карточке с датой техосмотра был приклеен лейкопластырь, но ждать до завтра Крячко не мог и поднялся в квартиру, на ходу переложил пистолет в карман куртки. Дверь открыл Мишка, узнал Крячко и побледнел.
– Не один? – тихо спросил Станислав, рванулся в комнату.
Гость сидел за столом в одной рубашке, пистолет мог находиться только в брюках.
– Руки, сука, на стол и медленно встань! – Крячко в два шага пересек комнату, вышиб из-под парня стул, толкнул к стене и ткнул пистолетом в солнечное сплетение.
Парень захрипел, согнулся. Станислав вынул из его заднего кармана пистолет, вполсилы ударил по голове.
– Ты! – Крячко повел стволом в сторону Михаила. – Встань с ним рядом! – Схватил «гостя» за подбородок, задрал лицо. – Так кто тебя прислал сюда?
– Лёнчик. – Парень сплюнул кровью.
– Лично?
– А кто ты есть, козел?
– Акима ночью замочили! – Крячко ударил парня спиной об стенку. – Кто тебя прислал сюда?
– Как замочили? – Парень отер губы. – Он мне сказал вчера…
– Во сколько часов? Где? Где ты его последний раз видел?
– В девять на Речном, – ответил парень.
– Врешь, падла! – крикнул Мишка. – Я в начале десятого встречался с Акимом в другом месте!
В дверь позвонили. Крячко оглушил парня ударом рукоятки пистолета, подошел к двери.
– Кто?
– Свои, открывай.
– Свои сейчас на базаре семечками торгуют, – сказал Крячко и сделал шаг в сторону.
Прогремел выстрел, пуля прошила тонкую дверь, впилась в стенку.
– В дверь не промахнулся, скажи что-нибудь еще, – громко сказал Крячко и крикнул: – Захарченко, звони в милицию!
