– Ну что, Захарченко, «мерс» твой оказался чистым, считай, повезло, можешь отсюда заюливать.

Лейтенанта Пескова нашли в туалете ресторана гостиницы «Будапешт» лишь в десять вечера, хотя сменился гэбэшник в восемнадцать, и врач заявил, что человек пролежал в кабинке не менее трех часов. Лейтенант был жив, но без сознания, потерял много крови, человеку пробили череп.

Подполковнику Кулагину сообщили о случившемся лишь около полуночи, а собрались на оперативное совещание в кабинете генерала Орлова только в два часа ночи. Такая затяжка во времени удивляла всех присутствующих.

– Из Склифосовского сообщили, что операция прошла успешно, жизнь лейтенанта вне опасности, – сказал Орлов, потер ладонью лицо, взглянул на Гурова и Крячко мельком, на Кулагина укоризненно. – Павел Юрьевич, как получилось, что вашего сотрудника чуть не убили около девятнадцати, вы узнали об этом только в полночь, а заявили в уголовный розыск только после часа ночи?

– Я должен был согласовать вопрос с руководством, это же наш сотрудник, – ответил Кулагин. – «Скорая» забрала человека после двадцати двух…

– И его пронесли мимо вашего сотрудника, который находился в администраторской, – перебил Орлов. – Поразительно! Вся гостиница знает, что ваши люди работают, а ваш сотрудник не знает, что в туалете несколько часов лежит без сознания его товарищ. Контрразведчики называется! Кого вы найти можете?!

– В России не бывает виноватых, – тихо сказал Гуров. – Преступлений не счесть, трупов не пересчитать, а виновных нет. Павел Юрьевич, ты дал команду составить список лиц, выехавших из гостиницы в течение дня?

– Разумеется, – ответил Кулагин. – Список выехавших, их приметы, заказывали ли они билеты на поезд или самолет.

Гуров уже знал, что около девятнадцати часов проживающий в гостинице француз сказал швейцару, что в кабине туалета лежит мужчина, на полу кровь. Швейцар передал об этом дежурному администратору, пришли в туалет только в десять, не могли выяснить, кто должен поднимать с пола, как думали, пьяного. Как известие миновало дежурного гэбиста – непонятно. Возможно, контрразведка зацепилась, но милиции не сообщила. Такое случается, руду перелопачивают вместе, а найденный самородок каждый норовит припрятать. Гуров взглянул на удрученное лицо Кулагина, не хотелось верить, что он участвует в двойной игре, но, если прикажут, будет молчать.

– Паша, ты раненого хорошо знал? – спросил Гуров.

– В глаза никогда не видел, лейтенант не из моего отдела.

– Значит, он и докладывает не тебе?

Кулагин понял подтекст вопроса и, подумав, ответил:

– Ежедневно каждый сотрудник пишет рапорт. Их первичную обработку проводят в подразделениях. Если находят что-либо заслуживающее внимания, рапорт пересылают мне.

– Значит, если Песков зацепился, ты об этом мог и не узнать, – подытожил Гуров.

– Меня могли обойти, – согласился Кулагин. – Но генерала – никогда.

– Но ни тебе, ни тем более милиции твой генерал ничего интересного докладывать не станет. Хорошо работаем, главное, во благо России, – сказал Гуров. Он только что хотел сообщить, что случайно именно к «Будапешту» имеет агентурный подход, теперь промолчал. Возможно, Павел ни в чем не виноват, но он, Гуров, тоже на грешной земле живет.

– Какие предложения? – спросил Орлов, чувствуя, что Гуров не договаривает, болезненно поморщился и вздохнул.

– Какие предложения, если мы не все знаем? – Крячко развел руками. – Будем ждать, пока лейтенант не придет в сознание и с ним можно будет поговорить.

– Станислав, возьми вопрос на себя. Поезжай в Склифосовского, познакомься с сестрами, тебя учить – только портить.

– Вы знаете столько, сколько знаю я, не меньше, – резко сказал Кулагин. – Но с нашим сотрудником будет разговаривать наш офицер.

Орлов взглянул на Кулагина, поднял белесые брови.

– Господин подполковник, данный вопрос решаете вы лично?

– Извините, господин генерал-лейтенант, – смутился Кулагин, – но я представляю свое ведомство…

– Не будем спорить, – мягко сказал Орлов. – Надеюсь, ваше руководство предупредило пограничный контроль аэропортов, на тот случай, если будет установлено, что гостиницу покинул человек интересующего нас возраста?

– Насколько мне известно, – ответил Кулагин, – мужчина возраста и с наружностью человека, которого мы разыскиваем, из гостиницы не выписывался.

– Насколько вам известно, – повторил Орлов. – Но человек не обязательно должен выписываться, он может просто уехать. Пока мы не побеседуем с вашим лейтенантом, вопрос не прояснится. Спасибо, Павел Юрьевич, вы свободны.

Когда Кулагин попрощался и ушел, Гуров сказал:

– Павел порядочный парень, убежден, что он с нами искренен.

– Не говори глупости, Лева. – Орлов вновь потер лицо, зевнул, взглянул на часы. – Он офицер, должен выполнять приказы. А его начальник мужик дерьмовый, я Володина давно знаю. Еще будучи опером, подхалимничал, он ради карьеры на все пойдет. Другое дело, что если бы раненый зацепился раньше, то вчера днем в гостинице от спецслужб было бы не продохнуть. И никто не позволил бы лейтенанту идти в туалет подставлять свою голову, затем около четырех часов лежать в сортире. Все произошло быстро, кроме самого лейтенанта, никто ничего не знал. Вот что он узнал? Станислав, парню сделали операцию, переливание крови, он раньше утра не заговорит, но к тому времени ты там должен быть своим человеком. Надеюсь, тебе известно, что хирурги носят зеленые халаты только во время операции?

– А если я там встречу коллегу из контрразведки? – спросил Крячко.

– В таком случае, Станислав, ты разочаруешь меня. – Орлов перевел взгляд на Гурова. – Значит, у тебя есть к гостинице агентурный подход?

– Возможно, подход имеется, неизвестно, куда он приведет. Я бы не хотел, Петр Николаевич, распространяться на эту тему раньше завтрашнего дня. Врач сообщил, что рана на голове лейтенанта рваная?

– Да. Почему ты спрашиваешь о характере раны?

– Можно предположить, что удар нанесен кастетом, – ответил Гуров.

– Я уже думал об этом, – сказал Крячко. – Не хотел лезть раньше начальства.

– Хватит предположений, пытались убить сотрудника, который ведет розыск террориста. – Орлов вновь взглянул на часы. – Упущено черт знает сколько времени. Если преступник жил в гостинице, он, конечно, давно съехал.

– И улетел в теплые края, – сказал Крячко.

– Тогда он должен вернуть деньги и потерять лицо. Его нашли, чтобы сделать заказ, и передали ему деньги. Его снова найдут, чтобы деньги забрать. – Гуров посмотрел на Орлова, спросил: – Твое мнение?

– Мы против них не работали, международный кодекс не знаем. Свяжись с Еланчуком, узнай, что они думают по этому поводу? Если все так, наше участие в розыске закончено. Пусть ФСБ работает с Интерполом. Но пока лейтенант не заговорил, мы должны продолжать работать. Так что по местам. Станислав в Склифосовского к раненому, ты, Лев Иванович, с утречка буди своих агентов.